Становление и первоначальное расселение рода «Homo»

Бразильские исследователи во главе с У. Невешем предпочли постулировать модель проникновения австрало-океанийских элементов через Берингию в составе древнейшей волны заселения (они придерживаются двухволновой концепции). В моих предыдущих работах (Зубов, 1999, 2002) я также допускаю возможность проникновения экваториальных элементов через Берингию в те времена, когда переселенцы характеризовались в основном австралоидным антропологическим комплексом, а монголоидный еще не сформировался. Отношение к океанийским миграциям у ученых могло, конечно, сложиться под влиянием критики, которой подверглась гипотеза П. Риве. Будущее покажет, кто прав, но в наше время необходимо помнить о таких находках, как Монте Верде и Педра Фурада и не торопиться без достаточно веских оснований списывать их со счетов, как «ошибочные».

Когда речь идет о числе волн мигрантов, проникавших в Америку, обычно подразумевается модель «одна волна — одна популяция». С моей точки зрения мы имеем право судить лишь о числе промежутков времени, в течение которых открывалась возможность «исхода» с территории Старого Света: о числе групп и тем более об их составе и численности мы ничего не знаем. Ведь эти периоды исчислялись не днями, а столетиями и даже тысячелетиями. Неужели за это время через Берингию успевала «проскочить» лишь одна гомогенная группа? Мне представляется более реалистичным допустить возможность проникновения в каждый период «зеленого света» нескольких групп, имевших разный антропологический тип. Тогда нужно говорить не о двух или трех гомогенных волнах, а о двух или трех миграционных потоках, включавших несколько гетерох-ронных и гетероморфных групп. Кажда волна должна рассматриваться не как единый краткий момент истории, а как длительная и сложная цепь событий. Американский исследователь Д. Мельтцер (Meltzer, 1989) определил процесс постепенного проникновения в Новый Свет в разное время небольших групп прото-америндов как «migratory dribbles», что можно приблизительно передать на русском языке как «миграционные капли» или «капельная миграция». Такая модель, как мне представляется, наиболее точно отражает картину формирования антропологического и генетического своеобразия аборигенного населения Америки, включая большой размах межгрупповой изменчивости. Я склонен согласиться с мнением X. Комаса, что никогда «не было и нет американского гомотипа». Об этом свидетельствует разнообразие индейских групп почти по всем системам признаков. Приведу еще один пример. По «классическим» нормам, выведенным на основании данных А. Грдлички, высота лица и скуловой диаметр на черепах америндов должны укладываться в рамки 69–77 мм и 139–145 мм соответственно. Однако, те же размеры в большой серии черепов древних перуанцев оказались равными 64,4 и 132,0 мм (Burger & Ziegelmayer, 1982). Конечно, могут объяснить такие явления локальными тенденциями микроэволюции, но здесь речь идет уже не просто о колебаниях размерных показателей, но о существенных различиях, имеющих таксономически значительный масштаб.

Разнообразие индейского населения Америки по данным антропологии и генетики не может быть свдено к микроэволюционным процессам в пределах Старого Света и имеет глубокие корни в исходных характеристиках древних мигрантов, о чем сейчас убедительно свидетельствуют работы бразильских антропологов. Особенно это относится к различиям аборигенного населения Северной и Южной Америки. Если генетикам удалось обнаружить хорошо выраженное сходство индейцев Северной Америки с народами восточной Сибири, то исследования митохондриальной ДНК у индейцев Южной Америки выявляет параллели с тихоокеанскими популяциями, что показано в работах французского генетика Э. Денамюра (Denamur, 1994). Исследования Американско-Индийской экспедиции на Новой Гвинее и в Южной Америке установили генетическое сходство между папуасами и индейцами Южной Америки, что, по мнению участников этого проекта, является показателем общего происхождения обеих групп (Bahatra et al., 1995)