Становление личности. Избранные труды

Позвольте мне повторить, что школьные знания недостаточны. Как указывает П. Сорокин, двадцатое столетие отмечено самым высоким образовательным уровнем за всю человеческую историю. В то же время, это самое кровавое столетие в смысле гражданских и международных войн, преследования меньшинств и всевозможного криминального насилия. Одна из причин состоит в том, что школы, по расставляемым ими акцентам, редко являются интернациональными. Чаще весь день напролет они назойливо твердят детским умам о национальной славе.

Но даже новые, пропитанные интернациональным духом курсы обучения не могут стать магическим лекарством. Ибо интеллектуальное знание не является эмоциональным знанием. Только здоровый рассудок, свободный от стесняющих его комплексов, может превратить книжное обучение в интернациональное понимание. Ученый может быть знаком со всеми этическими системами, может быть сам автором альтруистической этической доктрины, но в своей личной жизни он может быть явно эгоистичным, шовинистичным и воинственным. Человек может понимать человеческие слабости и техники пропаганды, как Геббельс, и использовать их для разрушения своих ближних.

Личная философия жизни

Именно здесь перед нравственными и религиозными лидерами стоит серьезная задача. Только когда знание глубоко укоренилось в приемлемых ценностях, оно становится социально эффективным. Моральные наклонности все еще являются существенной частью истории войны и мира.

Недавние эмпирические исследования показали важную связь между философией жизни человека и его тенденцией к враждебности. Люди, боящиеся жизни, говорящие, что мир – рискованное место, а человек в основе своей зол и опасен, – это люди со значительными расовыми и религиозными предрассудками. Обычно они ненавидят католиков, негров и евреев; они сверхпатриотичны и находят свою безопасность только в националистической силе и суверенитете. Они обычно институционально настроены, внешне покорны родителям и традициям. Им нравятся братства и женские общества, и они находят объединяющую их безопасность только в привязанностях внутри малой группы. Они особенно ригидны в своем подходе к практическим проблемам, даже к решению простых арифметических задач. Этот паттерн ригидности характеризует личность агрессора. Он составляет воинственную философию жизни. Межнациональное или межкультурное понимание требует той степени релаксации и мира с самим собой, которая у таких личностей отсутствует.

Мой ученик, иезуитский священник, исследовал количество предубеждений против негров в католическом приходе. Прихожанина, не говоря ему цели исследования, просили назвать имена жителей прихода, которых он считал глубокими христианами по их вере и жизни, и имена тех, кого он воспринимал как просто «институциональных» католиков, подчиняющихся правилам, но не являющихся истинными христианами по своим взглядам. Затем эти две группы были изучены с помощью хорошо структурированного опросника, предназначенного для измерения антинегритянских чувств. Оказалось, что «институциональные» католики были значительно более нетерпимыми. Для них, видимо, церковь была островком безопасности во враждебном мире. Посторонние были объектами недоверия. Суть христианского учения не проникла в их личности. Они проживали свою жизнь ригидно, крепко держась за внутригрупповую безопасность и ненавидя посторонних. Хотя это конкретное исследование не имело дела непосредственно с националистическими чувствами, оно дало основания полагать, что воинственная настроенность тесно связана с философией жизни, которая видится как напряженная, замкнутая на группу и зависящая от островков организованной безопасности, не пытающаяся охватить своим взглядом мир в целом.

Таким образом, у нас есть основания считать, что два склада личности особенно склонны плыть по течению рациональной агрессивности. Один тип – самый очевидный – это неинтегрированный, колеблющийся человек, легко контролируемый лидерами и публицистами посредством внушений и сиюминутных призывов. Он увидит демонов там, куда поместит их утренняя газета. Будучи неуверен в собственных ценностях, он легко поддается демагогам и винит тех, кого полагается.

Другой тип – индивид, сам развивший авторитарную структуру характера. Для него мир – это джунгли. Он нуждается в безопасном островке внутри своей группы, своей собственной нации; за пределами группы он испытывает беспомощность. Постороннего он подозревает, отвергает и ненавидит. Такой человек легко видит угрозу в безвредных группах меньшинств в собственной стране или в любой иностранной силе, на которую ему указали как на угрозу.