Становление личности. Избранные труды

7. Несоциальное начало

Младенец – социально зависимое, но ни в малейшей степени не социализированное существо. Ребенок в возрасте даже двух лет, оцененный по взрослым стандартам, предстает как «антиобщественный элемент». Если можете, представьте себе взрослого человека, который рушит все, что его окружает, настойчиво требует немедленного удовлетворения каждого своего желания, беспомощен и почти полностью зависит от других, неспособен поделиться собственностью, нетерпелив, свиреп, склонен к приступам раздражения и беззастенчивой демонстрации всех своих чувств. Такое поведение, нормальное для двухлетки, было бы чудовищным у взрослого. Если бы эти качества заметно не менялись в процессе становления, у нас на руках оказалась бы инфантильная и потенциально злодейская личность. Гоббс хорошо сказал, что порочный человек – это всего лишь ребенок, набравший силу.

Стремление маленького ребенка направлено непосредственно на объект – объект еды, игры, удовольствия, избегания или любви. Детское стремление импульсивно, мимолетно, бездумно и не имеет отношения к личности. Оно важно только в данный момент. Напротив, зрелое стремление связано с долговременными целями. Таким образом, процесс становления – это, по сути дела, организация мимолетных импульсов структуры стремлений и интересов, в которой значительную роль играет элемент самосознания.

Мы ничего не узнаем о личности маленького ребенка, пытаясь изучать его интересы, ибо его внимание пока еще слишком лабильно, реакции импульсивны, а системы интересов не оформлены. Однако, начиная с подросткового возраста, иерархия интересов (включая любовь и стремление к взрослой жизни) становится ключевой характеристикой личности. Когда мы узнаем ordo amoris [251] человека, мы действительно узнаем этого человека.

Очевидно, далее, что основная проблема психологии становления – объяснить, каким образом происходит превращение несоциализированного младенца во взрослого человека, обладающего структурированными системами любви, ненависти, лояльности, интересов, и способного занять свое место в сложно организованном обществе.

История полна вариантами решения этой проблемы. Часто вопрос формулируется (иногда с излишним уклоном в морализаторство) в терминах оппозиции эгоизма и альтруизма. Некоторые авторы (Адам Смит, Гиддингс, Кропоткин, Эшли Монтегю) видят в человеческой природе действие ряда врожденных социализированных наклонностей (таких как общительность, сочувствие, подражание или инстинкт взаимной помощи), заранее гарантирующих определенную степень альтруизма в ходе дальнейшего развития. Но эти процессы всего лишь дают название изучаемому явлению, но не предлагают детального описания самой трансформации. Другие авторы, наоборот, считают, что человек никогда по-настоящему не социализируется. Он только сверху покрывается тонким слоем социального лака, а в глубине души остается дикарем. Этого мнения придерживаются Гоббс, Ницше, Штирнер и Ле Дантек [252] .

Я думаю, что ближе всего к истине «закон аффективной эволюции» Конта. Этот закон гласит, что с возрастом степень доминирования и интенсивность личных склонностей снижаются, а чувства, касающиеся других, растут и расширяются. Говоря иначе, маленький ребенок, будучи полностью несоциализированным, не может продемонстрировать никаких структур личности, требующих научения. Его потребность в зависимости полностью связана с его непосредственными требованиями. Правда, у него есть «диспозиция» к конечной социализации, но первые стадии становления с неизбежностью лишены альтруизма. Однако с развитием опосредующих структур сознания, воображения и расширения эго могут происходить подлинные трансформации мотивации. В той степени, в какой индивид демократически социализирован, для него оказывается невыносимым поиск счастья за счет других. Такое превращение, конечно, не устраняет полностью первоначального эгоизма, даже у святого. Очевидно, что самолюбие всегда остается в нас позитивным и активным. Наша теория утверждает только то, что оно не обязательно остается господствующим.

8. Важность ранней привязанности

Итак, нам надо связать ранние стадии становления с последующими. Фрейд учил, что основы характера устанавливаются к трем годам. Он считал, что более поздние события могут модифицировать, но не изменить в своей основе уже сформированные к этому возрасту черты [253] . Даже Адлер, мало в чем согласный с Фрейдом, датирует возникновение устойчивого стиля жизни примерно четырьмя-пятью годами [254] .