Поскольку такое знание, несомненно, является исключительно нашим состоянием, мы принимаем его как восьмую отчетливую функцию проприума. (Другими словами, как восьмое валидное значение понятия Я
или эго .) Но, конечно, в том, что такая центральная функция так мало понята наукой и остается вечным яблоком раздора между философами, есть какое-то извращение. Многие, подобно Канту, оставляют эту функцию ( чистое эго ) в стороне как нечто качественно отличное от других проприативных функций (последние приписываются эмпирическому Я ). Другие, подобно Джеймсу, говорят, что эго как познающий как-то содержится внутри эго как познаваемого . Третьи, склоняющиеся к персонализму, считают необходимым постулировать единое Я в качестве познающего, думающего, чувствующего и делающего – все в одном сплаве, который и гарантирует непрерывность всего становления [276] .