Становление личности. Избранные труды

Даже наилучшим образом интегрированные личности не всегда действуют сообразно своим ценностным схемам. Непреодолимые импульсы, вкрапления инфантилизма, нарушения сознания, – вот факторы, с которыми надо считаться в каждой жизни. Более того, требования окружающей среды побуждают нас развивать множество систем поведения, которые навсегда поселяются на периферии нашего бытия. Они облегчают наше общение с миром, но никогда не включаются в нашу личную жизнь. Мы знаем, что принимаем некий вид к случаю, но мы знаем также, что это отражение нашей внешней личности подобно маске и не является центральным в нашем образе Я . К такому типу относится большая часть нашего так называемого «ролевого поведения». Мы все направляем наши силы на то, чтобы играть роли, которые считаем чужими для себя; мы знаем, что они не являются нашими собственными, а только играются.

Тем не менее, несмотря на все подобные конфликты, мы развиваем наш личный стиль жизни. Некоторые характеристики этого стиля лежат на поверхности и служат для маскировки нашей натуры. Но в то же время и по большей части наш стиль происходит от проявления вовне нашего проприума и неизбежно выявляет наши ценностные схемы. Личный стиль жизни – это способ достичь определенности и эффективности нашего Я -образа и наших отношений с другими людьми. Он постепенно эволюционирует через усвоение нами последовательной линии поведения и через сохранение верности ей.

Стиль – это печать индивидуальности на нашем адаптивном поведении. В нашей культуре и в нашем климате все носят одежду, но наш стиль в одежде индивидуален и узнаваем. Точно так же обстоит дело с каждым нашим адаптивным действием – от рукопожатия до сочинения симфонии, от прогулки по улице до командования полком.

Задачу будущей психологии мы видим в обнаружении связи стиля с его основаниями, заключенными в личности. Насколько он отражает родовые обычаи, насколько он отражает условности или маскирует что-то, и как, несмотря на маскировки, прорываются наружу ценностные схемы и структурные характеристики личности? [287]

18. Тревога и культура

В юности совесть фрагментарна, она состоит из серии долженствований, не связанных друг с другом, как например чистка зубов, избегание банки с вареньем, вечерняя молитва и другие случайные и бессмысленные предписания, навязанные волей родителей или других доминирующих авторитетов. Как мы видели, ранняя детская совесть приспособительна. С другой стороны, наша позднейшая зрелая совесть отражает растущее убеждение в том, что состояние цельности возможно, пусть даже в нас идет непрестанное сражение между нашей импульсивной природой и нашими идеалами.

Обладание совестью (какого бы вида она ни была) приносит человеку наказание в виде вины, сомнения и тревоги. Эти состояния души внушают нам мысль о возможности идеального хода развития, при котором конфликты разрешаются, обязательства поддерживаются, а жизнь мужественно (без самообмана) упорядочена. Мы чувствуем, что зрелость означает осознанные и до некоторой степени партнерские отношения со всеми несогласованными условиями нашего собственного существования.

Это становится возможным потому, что мы способны на самотрансцендентный взгляд, который экзистенциалисты советуют нам принять, и в конкретных исторических, временных, пространственных, биологических, психологических, социологических условиях нашей жизни жить с предельно возможной для нас ясностью взгляда, ответственностью и мужеством [288] .

Мы еще не можем предсказать, как сильно повлияет на психологию личности экзистенциалистское направление, уже широко распространенное в философии, литературе и теологии, но похоже, что переливание крови уже требуется. Утверждения экзистенциализма по большей части изложены абстрактно или в виде метафор. Но даже в таком виде они призывают психологию стать сильнее в тех областях, где она сейчас слаба. Экзистенциализм требует признания активного интеллекта и уделения большего внимания собственным функциям, включая самообъективацию и направленное становление. В частности, он требует более широкого и свежего взгляда на тревогу, мужество и свободу.

Благодаря Фрейду психология не обошла проблему тревоги (по крайней мере тревоги, возбуждаемой чувством вины и страхом наказания), но она мало что может сказать о страхе небытия (смерти) и еще меньше о тревоге по поводу явной бессмысленности существования, которую Тиллих находит наиболее характерной для нашего времени. Односторонне трактуя тревогу, современная психология не может адекватно понять стремление и мужество [289] .