Становление нации. Религиозно-политическая история Англии XVI — первой половины XVII в. в современной британской исторической науке

Как считает О. Чэдвик, в первые десятилетия правления Елизаветы в церкви Англии ещё не было какого-то устоявшегося комплекса идей, «который можно было бы назвать английской школой богословия, но можно лишь говорить об английских богословах, на которых влияли Виттенберг, Цюрих, Женева, Страсбург»^{1780}. Доктринальная широта, с одной стороны, создавала возможность включить в члены церкви наибольшее число верующих (хотя, с точки зрения пуритан, это не было достоинством), но, как считает П. Мак-Грат, «этим создавалась и потенциальная угроза укоренения в церкви лицемерия — ведь достаточно было лишь внешнего конформизма»^{1781}. В проведении Реформации в Англии, как отмечают, проявилась одна из черт английской политической культуры — терпеливый поиск компромисса между всеми теми, в ком заинтересованы организаторы предприятия, а не формулирование изначально какого-либо нормативного кредо и подстригание под него всех остальных, не укладывающихся в прокрустово ложе.

Как показали историки, формировавшаяся пуританская партия считала решение религиозного вопроса в 1559 г. временным. Такое мнение могло основываться и на содержании билля о единообразии 1559 г.: в нём говорилось, что существующие порядки действуют до тех нор, «пока не будет принят другой порядок». Многие пуритане в связи с этим полагали, что отклонения от действующего молитвенника и от королевских предписаний терпимы, так как со временем, как они надеялись, в церкви Англии будут произведены новые изменения в направлении соответствия с порядками реформатских церквей на континенте. Разнообразие мнений в церкви было очень велико, чему особенно способствовали бывшие эмигранты, поскольку даже столичную епархию возглавлял бывший эмигрант Эдмунд Гриндел^{1782}.

Исследователи считают, что в ранний период развития пуританского движения ведущую роль в нём сыграло радикальное духовенство, а требования пуритан носили чисто религиозный характер. Формировавшаяся пуританская партия была активной уже с 1559 г. С начала правления Елизаветы и до 1565 г. применительно к радикальным реформаторам исследователи применяют специфически звучащий в английской религиозной истории термин «precisian» (формалист, педант). Когда-то это был синоним термина «пуританин», но такое словоупотребление не сохранилось.

Те из эмигрантов, которым при возвращении предложили разные должности в церкви, вплоть до епископов, сомневались, занимать ли их, но возобладало мнение, что официальные посты занимать стоит, поскольку это давало возможность, при всех ограничениях, продолжать дело реформ. Эту черту — нежелание воспринявших идеи европейской Реформации протестантов занимать должности в официальной церкви — П. Коллинсон считает важным фактором в формировании пуританского менталитета и анти-епискоиального, пресвитерианского характера будущей пуританской партии. Исследователи также отмечают, что пуританизм не был движением, посторонним церкви — он укоренился внутри установленной церкви, среди имевшего приходы духовенства. Пуританизм был движением, направленным на исправление недостатков установленной церкви, а не на её разрушение. Лишь усилившееся в 1580-е гг. пресвитерианское направление стремилось избавить англиканскую церковь от одного из элементов, определявших её характер — епископального строя, но опять же не путем разрушения единства церкви^{1783}.

Современными историками охарактеризованы способы, путем использования которых пуритане стремились пропагандировать и распространять свои взгляды. В этот период пуритане искали светских покровителей среди знати и джентри, которые могли бы защитить их и поддержать дело реформ, и пытались обратить в своих сторонников тех [светских лиц, которые имели право допуска священника в приход (adkowson). Существование светских покровителей единодушно признается исследователями как фактор, способствовавший укоренению пуританизма в Англии. Пуритане имели покровителей не только на местном уровне. Содействие им оказывали также и высшие должностные лица в государстве — Уильям Сесиль, будущий лорд Берли, члены Тайного совета Фрэнсис Ноллис, Фрэнсис Уолсингем и особенно Роберт Дадли, граф Иестер, один из фаворитов королевы^{1784}.