Становление нации. Религиозно-политическая история Англии XVI — первой половины XVII в. в современной британской исторической науке

А.Дж. Диккенс считал, что после восшествия на престол Елизаветы в 1558 г. творцами парламентского решения религиозного вопроса в 1559 г. и возврата Англии к протестантизму были не только Елизавета и государственный секретарь Уильям Сесиль, но и активная группа протестантов в палате общин. Парламент 1559 г., отмечал А.Дж. Диккенс, не был сформирован королевской властью путем пэкинга[1]. При этом ни одна группа католиков не выступила в нижней палате парламента против протестантских активистов. В верхней палате только один светский пэр, лорд Монтагю, а также епископы упорно голосовали против перехода к протестантизму^{148}. В трактовке хода заседаний парламента 1559 г. А.Дж. Диккенс соглашался с мнением известного исследователя истории парламента времени правления Елизаветы Дж. Нила, активно работавшего в 1930–50-е гг.^{149} Последующие исследователи внесли некоторые поправки, но, считал Диккенс, «представляется невероятным, что может еще появиться какая-то более удовлетворительная общая гипотеза». Записи, сохранившиеся от заседаний парламента 1559 г., очень кратки, и в них иногда трудно состыковать одну трактовку происходившего с другой^{150}.

Решение религиозного вопроса в более радикальном направлении ускорили, считал А.Дж. Диккенс, бывшие эмигранты, но не женевские, а те, что были близки по взглядам сохранявшему верность идеям Томаса Кранмера Ричарду Коксу, который стал епископом ещё в правление короля Эдуарда VI. Со времени малолетства Эдуарда VI в стране возросло влияние парламента, и депутаты всё так же стремились влиять на религиозную политику.

Бывшие эмигранты были достаточно представлены в парламенте в палате общин. Как отмечал А.Дж. Диккенс, полного списка депутатов нет, но известно, что 12 бывших эмигрантов были в нем определённо и четверо — вполне вероятно, а может быть, и больше, чем четверо. В дополнение к ним в парламент были избраны сторонники протестантизма, входившие даже в парламент Марии 1555 г. В итоге, считал А.Дж. Диккенс, по самым осторожным подсчетам, четверть из 404 депутатов нижней палаты были недовольны медленным темпом религиозных преобразований, предложенным правительством. Эта группа убеждённых протестантов потянула за собой ещё не определившееся в религиозном вопросе большинство. Возможно, их с осторожностью поощрял сам Уильям Сесиль. Первоначально же правительство, предполагал А.Дж. Диккенс, собиралось лишь ввести причастие под обоими видами для мирян, ко времени заседаний второго парламента лишить должностей епископов-католиков, всех известных сторонников католицизма, если они не принесут клятву о верности королевскому верховенству в церковных делах, принять протестантский молитвенник, очистить от католиков конвокацию. Законопроект был представлен 9 февраля 1559 г., но за время пребывания в комитете 21 февраля появился радикально переработанный законопроект по вопросу о религиозной реформе. В нём планировалось введение протестантской формы службы, и утверждались королевское верховенство в церкви и религиозное единообразие. Но этот законопроект сначала не прошёл через палату лордов. Далее к 22 марта через обе палаты прошёл билль о королевском верховенстве в церкви, и королева уже подумывала о том, чтобы распустить парламент до осени, но потом лишь отсрочила его заседания до 3 апреля. Затем, считал А.Дж. Диккенс, сказалось также влияние внешнеполитического фактора: 19 марта 1559 г. пришли известия о том, что Франция заключила мирный договор в Като-Камбрези с Испанией и Англией. Обстановка в стране была спокойной, отпала угроза войны с Францией, и возобладало мнение, что не следует распускать парламент, не решив религиозный вопрос. Стало ясно, что назначенные при Марии епископы не будут сотрудничать с Елизаветой, и оставалось опираться только на тех, кто был привержен протестантизму. Приходское духовенство также было нежелательно надолго оставлять в неопределённости^{151}.

За основу нового молитвенника был взят молитвенник 1552 г. В нём были сделаны изменения, которые были направлены на то, чтобы удовлетворить политические потребности и религиозные вкусы королевы. В трактовке Евхаристии были соединены слова из молитвенника 1549 г.

«Тело Господа нашего Иисуса Христа, Которое было отдано за тебя …» со словами из молитвенника 1552 г. «Возьми и ешь это в воспоминание …», что делало понимание Евхаристии неопределённым в доктринальном отношении для предотвращения религиозных споров. Из текста убрали «чёрную рубрику», предписывавшую опускание на колени при причастии^{152}. По оценке А.Дж. Диккенса, Елизавета получила в 1559 г. при решении религиозного вопроса «практически всё, что было возможно, и, вероятно, больше, чем смогла бы добиться позднее в течение своего правления». Это законодательство «не было чьей-то однозначной победой, но оно было поражением для сторонников женевской системы церковного управления»^{153}.