Становой хребет (сборник)

– Ну, вы очень сразу, надо думать сначала. Так – не игра. А вот сейчас не отгадаете: вот скажите, если вдруг электричество испортилось и лампы нет, как можно сделать освещение в избе? Ага, не знаете. А вот я изобрел сам. Кошек надо насажать. У них глаза в темноте светятся, как светлячки. Вот собрать кошек сто или двести, так от них в избе сразу светло будет. Это я сам изобрел… Чаю налить еще?

– Да у меня, друг, твой чай вот уже где, – взмолился Болотов.

– А вы пояс растужите. Еще стакан войдет. Я налью?

– Мне много чаю пить доктор запретил.

– Это он, наверное, сырой не велел. А у нас чай сроду кипяченый.

– Ну пойми, друг, не чай пить я к вам за тысячу километров приехал. Мне надо написать о твоем отце Никите Величко. Понимаешь? В газету. Газета ждет, это – важное дело. А мы тут с тобой чаи распиваем. Вот ты бы пока рассказал мне, как это у вас тут получилось.

– А чего получилось?

– Ну, пожар-то был, знаешь?

– Это у Шубиных-то?

– Ну я не знаю, где у вас там горело.

– А-а, – сказал мальчик. – Это у Шубиных горело. Рассказать? – Расскажи.

– Ну, значит, так… А чего рассказывать?

– Ну расскажи, – терпеливо разъяснил Болотов, – расскажи, как твой отец геройски спас из огня…

– А папаня тогда вовсе в городе был. Он к валяльщику за чесанками ездил.

– Ну к какому еще валяльщику? У меня в телеграмме ясно сказано: Никита Величко, спасший пожара… Может быть, у вас еще пожар был?

– Нет, пожар-то у нас один был, – усмехнулся мальчик. – А вот Никит у нас целых два. Первый номер, значит, – папаня мой. А другой номер, который пожегся было, – это и есть я, самый-рассамый Никита Величко. Мы с папаней тезки.

Болотов тихо ахнул и откинулся на скамье к стене.

– Так это ты?.. Фу-ты история. Это, следовательно, писать-то мне про тебя надо?

– А чего про меня писать?

– Как чего! Ах ты герой, шут тебя возьми! Ну быстренько, по порядку выкладывай.

– Ну еще, герой! – сконфузился Никита. – Это так вышло. Невзначай. У нас все колхозники на работу ушли. Картошку копать. А у Шубиных – дедушка Мосеич больной, безногий, и ребят двое. Совсем малята: Ленька и Макарка. А у Шубиных как раз по-за домом амбар. А я это бежу в школу: порешенные задачки дома позабыл, ворочаться пришлось… Бежу, тороплюсь это… Вдруг гляжу: чего это у Шубиных по двору туман ходит? Вроде из-под крыши натягивает. Я стал, гляжу: а оттуда как вдруг полыхнет! Прямо на меня жаром да огнем. Сразу занялось… А в избе, слышу, криком кричат. И нет никого народу в селе. Пока сбегаешь, дозовешься, сгорят живьем. Ну, я порешенные задачки положил подальше, чтобы не спалились. А то жалко: ведь даром я их решал, что ли?.. Пиджаком голову обмотал да и нырнул в самый жар. А в избе дыма полно. Уже подлавка горит. А Ленька с Макаркой на карачках ползают, ревут, хрипят уж и за дедушку безногого цепляются. А дедушка Шубин свалился у сеней и не может дальше… Я их, малят, еле отодрал от дедушки. Макарке даже это… наподдал. Ну, не идет раз… Вы про это не пишите. Не надо. А то еще скажут… Ну, значит, выволок я их на волю. А на воле хорошо. Главное, дышать свободно. И до того, дядя, дышать охота!.. А ведь надо еще за дедушкой… Сгорит ведь! А второй раз еще боязней идти. Закрылся я пиджаком весь и опять туда. Дымище там. Трещит все. А дедушка Шубин, как увидел меня опять, руками замахал: «Куды ты, хрипит, малый, спасайся вон отсюда скорее! Сдалось тебе чужого деда из огня вызволять! Сгоришь! Брось меня! Иди, Никитка, иди, пионер…» Я уже, правда было, бежать, да как он сказал «пионер», – так стоп на месте! От совести еще жарче, чем от огня, стало. Правда, дядя… Я дедушке Шубину говорю: «Какой ты, говорю, чужой, раз мы тут все друг-дружкины». И стал его тащить. Он ходить сам неспособный. У него одна нога, и та задом наперед ходит. А у меня уже дух кончается. Дым потому что – не продыхнуть. Искры зыркают… Боязно. А я все-таки говорю: «Ничего, дедушка, давай как-нибудь шагать на трех ногах». Ну и это… Вытащил все-таки. Упал немножко на воле. Но пока из меня дым вышел, – не дождался, а сразу бегом за народом! У нас в кузне работали. А пинжак прожег весь наскрозь. Ну и все. И писать неинтересно.

За свою многолетнюю работу Петр Андреевич Болотов встречался с самыми различными людьми. Он брал интервью и беседы у наркомов, профессоров, знатных стахановцев, героев воздуха, земли и моря. Но никогда у него не бывало такого удивительного и неожиданного интервью. Забыв свою профессиональную выдержку, он вскочил, схватил Никиту за плечи.

– Ах ты, Никитка, – пробормотал он, – ах ты, мальчуган ты славный, ах ты… это самое… Ну чего ты на меня уставился?!