Становой хребет

Она неслышно удалилась и вскоре вернулась с чайником. Легко опустилась на циновку рядом с гостем. Разлила напиток по маленьким чашечкам и открыто улыбнулась Егору. Девушка была поразительно хороша: из-за чуть косого разреза глаз и скуластости её лицо казалось удивительно притягательным.

Когда улыбалась, то обнажались ослепительно белые зубы, а на щеках обозначились ямочки. У Егора зашлось сердце от необоримой нежности. Кацумато вприщур смотрел на них. Мог ли знать Егор, что гравюра на стене была повешена специально для него.

Старик разработал свой метод приручения людей. А портрет Егора уже год висел в комнате Марико. Их мгновенная тяга друг к другу была давно спланирована японцем.

— Она умеет врачевать, будет тебе делать массаж. Живите с миром. Можешь звать её Марусей, считайте, что я вас обвенчал. Марико очень способная девушка, она за полгода изучила русский язык в совершенстве.

— А зачем он ей? — подивился Егор.

— Марико, станцуй нам, — попросил японец, не желая отвечать на вопрос.

Она согласно кивнула и запорхала без музыки по циновкам. Кацумато подливал Егору чая, весело скалил широкие зубы и прихлопывал в такт её движениям ладонями.

Откинувшийся на мягкий валик, Быков смотрел на девушку и думал: «Зачем я ему нужен, если он учил её полгода русскому языку? видать, что-то крепкое замышляет. Поглядим, что дальше будет».

Кацумато куда-то позвонил по телефону. Явившемуся парню в кожаной тужурке что-то жёстко приказал по-японски. Тот лихо щёлкнул каблуками. Хозяин дома повернулся к Егору.

— Это — мой шофёр. Машина мне зимой не нужна, будет до весны в твоём распоряжении. Катайся, где хочешь.

— Спасибо… даже не знаю, как вас благодарить, учитель.

— Право не стоит… нужно помогать друзьям, — довольно осклабился Кацумато, — езжайте с Марико, посмотрите город, а завтра явишься на тренировку. Я научу тебя новым приёмам борьбы, им владеют считанные люди в моей стране.

— Плечо ещё не зажило…

— Вот и хорошо, надо его развивать, так быстрее затянется рана.

— Спасибо! С удовольствием буду учиться, — встал на ноги Егор, — спасибо, Кацумато-сан, — поклонился и вышел.

Сзади семенила Марико, слуга тащил два её больших чемодана. «Вот влип, так влип, — опять думалось Быкову, — за каким чёртом она ко мне приставлена. Чтобы слушать, что я во сне бормотну? Верным делом шпионка. Ладно… двум смертям не бывать, а одной не миновать».

В шикарном «форде» сиденья были обтянуты васильковым бархатом. Егор впервые очутился в автомобиле. С любопытством оглядел непонятные рычаги и циферблат, сказал вслух:

— Обязательно научусь владеть этой штуковиной.

Покружились по улицам Харбина. Егор рассеянно смотрел в окно, видел много русских лиц. Стайкой табунились гимназисты.

Спешили куда-то курносые барышни славянских кровей, похожие на героинь произведений Тургенева и Чехова, их заставил прочесть Быкова докучливый Кацумато в прошлую зиму, много русских книг перечитал Егор и полюбил это занятие.

В одном дворе стряпуха раздувала совсем уж родной самовар с колченогой трубой. И Быкова вдруг охватила жуткая тоска. Даже в тайге он ни разу так не отчаивался.

В этом городе не было ни одной близкой души, несущей спасительное добро. Он повернулся к Марико, словно ища поддержки, утешения, и утонул в её бездонных раскосых глазах.

«Что за неземная красота, — подумалось ему — такие совершенные люди не могут жить долго в этом страшном мире. Господи… почему жизнь избрала именно меня, и я должен идти по этой нелёгкой тропе испытаний, без права на отдых и покой.

Ведь, мог же жить припеваючи на хуторе, иметь семью и детей. Нет же… куда меня несёт нелёгкая? И эта кроткая по-детски, прямо-таки ручная японка… зачем она появилась рядом?»

Но она настолько обвораживала, что захотелось потрогать рукой её тугие волосы, сказать что-то ласковое, как сеструхе Ольке. Егор опомнился от своих дум и приказал шоферу ехать в русский ресторан. Не удивился уже, что тот согласно кивнул головой, понимая его слова.

Быков велел ждать у подъезда, а сам взял за руку девушку и повёл к знакомым дверям. В зале никто не обратил внимания на явившуюся парочку, всё так же гремела музыка и было полно народу.

Притихшая японка вежливо улыбалась и ела сладости. Егор медленно тянул из бокала холодное шампанское. И вдруг понял, что им обоим тут неуютно.

— Оставьте свой чай, пейте вино, — впервые заговорил он с ней и открыто улыбнулся.

— Благодарю, хозяин, я никогда не пробовала спиртного.

— Брось ты… хозяин, какой я тебе хозяин. Просто Егор, — перешёл он на «ты», — отпразднуем знакомство. Мне почему-то кажется, что я знаю тебя давно. Будем проще.

Марико послушна отпила из налитого бокала и сморщилась.

— Оно противное и шипучее, как вода из гейзеров.

— Неволить не стану. Сколько тебе лет, Марико?

— Восемнадцать…

— А я думал, что гейши хлещут водку и вообще… смелые во всём и со всеми. Ты на вид совсем девчонка, как ты угодила к старику?

— Не надо об этом спрашивать, — вздрогнула ознобисто она и вдруг залпом выпила вино, — не надо, прошу вас… это сложно объяснить.