Станьте моим мужем, или Семья для мирса (СИ)

– Что?! Я никогда не видела твоих родственников. Да и с тобой только месяц знакома. Как я могла стать причиной вашей ссоры? – не скрывая изумления, уточнила я.

– Это как раз то, о чём я с тобой хотел поговорить до того, как наши отношения изменятся. Пойдём на террасу, – глубоко вздохнув, предложил Эмилий.

– Ну, если тебе там будет удобней, – пожала плечами я и направилась к двери, ведущей туда.

– Там нет колюще-режущих предметов. Боюсь, после моего рассказа тебе захочется воспользоваться одним из них, – озадачил меня мужчина.

– Ты меня пугаешь, когда говоришь подобные глупости, – честно призналась я, усаживаясь в одно из кресел, второе занял Эмилий.

– Я и сам опасаюсь рассказывать тебе эту историю, – опустив глаза, сказал Норман. – Ладно, не вижу смысла тянуть, но прежде, чем я начну, хочу сразу попросить у тебя прощения за всё, что ты услышишь, – вопреки своим словам, как будто нарочно издевался надо мной мужчина.

– Эмилий, я уверена, что всё не так страшно, как ты нагнетаешь. Признавайся уже, в чём дело, а то я лопну от нетерпения и любопытства, – с улыбкой сказала я, стараясь разрядить напряжение между нами.

– Я тебе уже рассказывал, что два года назад работал в Центре Лебедева, но не говорил, что был там не рядовым врачом, а возглавлял его. Вообще это учреждение является нашим семейным делом. Несколько поколений Лебедевых владели Центром криотехнологий, а последним был я, – удивил меня мужчина.

– Но ты ведь Норман, а не Лебедев, – возразила я.

– Так и есть. Мама была последней наследницей Ивана Алексеевича. При замужестве она взяла фамилию супруга, – сообщил Эмилий.

– Получается, что это ты инициировал судебный процесс? Благодаря тебе меня «разморозили»? – уточнила я. В ответ мужчина только хмуро кивнул. – И что в этом плохого? Почему я должна злиться на тебя за помощь? Пока что всё наоборот – я благодарна тебе, – честно сказала я.

– Всё не так просто. Тебе есть за что злиться на мою семью. Ты думаешь, я выяснил тот факт, что ты жива и сразу обратился в суд? Нет, это не так. О том, что вместо наглядного пособия в криокапсуле спит живая женщина, я узнал десять лет назад, когда принял от мамы бразды правления Центром. Я был шокирован этой новостью, но… ничего не сделал. Побоялся скандала, который мог разразиться. Собственно, так и случилось, когда я открыл всем правду, но произошло это намного позже. Все мы – те, кто руководил в разное время данным учреждением, – были в курсе о преступлении, совершённым по отношению к тебе, но трусливо молчали, – опустив глаза, признался Эмилий.

– Почему же ты признался? – спросила я.

Я ещё не знала, как мне относиться к той правде, что вывалил на меня Норман. В принципе, я могла понять потомков Лебедева, но осознавать тот факт, что они на долгие годы фактически похоронили меня заживо, было, мягко говоря, неприятно.

– Вышел новый закон, запрещающий использовать человеческие останки. В наше время нет нужды в донорских органах или учебных пособиях. Их можно реплицировать на специальном оборудовании. Согласно этому положению, тебя должны были утилизировать. Я долго думал, но не смог пойти на такое, поэтому и сознался во всём, – хмуро произнёс Эмилий.

– Я так понимаю, что семья твоё решение не поддержала, – разумно предположила я.

– Да. Дело было резонансным. Центр выплатил колоссальные суммы штрафов и различных компенсаций. Пострадала репутация не только учреждения, но также Ивана Алексеевича и всей семьи Лебедевых. Родители не желали тебе зла, но хотели всего этого избежать, – признался Норман.

– Понятно, – пробормотала я, пытаясь принять эту правду. – Ты поэтому держал дистанцию между нами? Из-за того, что я доставила кучу проблем твоим родным и сломала твою карьеру? Почему после всего этого ты помог мне ещё раз и принял на работу в заповедник? – спросила я, избегая смотреть на мужчину.

– Когда Леон рассказал о твоих затруднениях, я решил, что это судьба, что я должен хоть как-то загладить свою вину. Собирался помочь тебе с работой, но не планировал так сближаться. Вот только когда увидел тебя, то… Я должен был держаться от тебя подальше, но не смог, – сказал Эмилий, несмело коснувшись моего плеча.

– Почему? – спросила я, повернувшись к Норману.

– Почему я должен был держаться от тебя подальше? Мне казалось, это очевидно: моя семья и так нанесла тебе вред, и я совсем не тот человек, которого ты заслуживаешь. Меня лишили лицензии медика за сокрытие преступления, за плечами болезненный развод, особых накоплений нет – это далеко не те достоинства, которые женщины ценят в мужчинах. Вот только, я не могу без тебя. Меня тянет к тебе, как магнитом. Это не просто страсть. Хочу видеть тебя, общаться, греться в тепле твоей улыбки или наблюдать, как ты кусаешь губы или смеёшься, когда играешься с Ару или заботишься о других животных. Мне так хорошо и легко с тобой, как не было никогда раньше, – горячо прошептал Норман.

Он поднял мою ладонь и прижался к ней щекой, а я… сидела молча, пребывая в каком-то эмоциональном вакууме.

– Эмилий, я… – начала я, но замолчала, так и не найдя правильных слов.