Станция Араминта

На следующий день Глауен отправился в Дом Ведеров, чтобы помочь Сессили сделать крылья. Пока они работали, он рассказал ей о событиях, которые произошли после того, как он сдал Митрикс.

— Я утром видел Чилка, — сказал Глауен. — По его словам, я пропустил отличное развлечение. Это было, как буффонада с дрессированными хищниками, — один смертельный трюк переходит в еще более захватывающий. Намур, не взирая на факты, стал защищать Сиско. Он сказал Чилку:

— Конечно, они время от времени что-нибудь тащат! Мы все это знаем! А что ты еще от них ожидал? Это своего рода приработок, о котором все знают, но никто не говорит!

— Не надо, — возразил Чилк. — Этот приработок закончился в тот момент, когда я заступил на этот пост.

Вот тут-то Намур и уволил Чилка. Он заявил: «В таком случае, ты уволен и больше для тебя здесь работы нет. Собирай свои манатки и проваливай с планеты, потому что не тебе менять заведенные у нас на Араминте порядки».

Чилк на это только рассмеялся. Он сказал:

— Кража патронов — это далеко не мелкая кража. А если ты так думаешь, то лучше уволиться тебе, а не мне. Это очень серьезно. Пошли-ка прямо сейчас и обыщем комнату Сиско. Я хочу, чтобы он вернул сейчас все, что стащено из аэропорта. Потому что за все это несу ответственность я.

Но Намур даже не пошевелился. Тогда Чилк сказал, что он все равно пойдет сам и обыщет комнату. И тут Намур, похоже, потерял голову. Он сказал Чилку, что если тот вздумает пойти с обыском к Сиско, то йипи по его приказу вышибут из него дух. Чилку надоела эта перепалка и он из медпункта позвонил в бюро В. Намур моментально остыл и начал искать разумные доводы. Пока они ждали, Сиско тихонько проскользнул в свою комнату, чтобы, очевидно, припрятать наворованное. Но Чилк не спускал с него глаз и сразу же последовал за ним. Там они обнаружили очень интересную коллекцию: ружье, множество патронов, инструменты, детали от флаера, в общем все, что было украдено с аэродрома. И тут на сцене появилась Спанчетта. Он тут же пришла в сильное возбуждение и набросилась на Чилка:

— Как ты смеешь так обходиться с беднягой Сиско? Не думаешь ли ты, что брать закон в свои руки, это уже преступление, особенно если учесть то, что ты уже уволен?

— И что Чилк? — завороженно спросила Сессили.

— А он: «Мэм, во-первых, я не уволен, и я не беру закон в свои руки. Я беру в свои руки только то, что принадлежит аэропорту. А все это, кстати говоря, стоит денег».

На это Спанчетта заявила, что принципы дороже денег, но тут прибыли люди из бюро В: мой отец, Волс Диффин, и даже сам старик Бодвин Вук. Никто не разделил точку зрения Спанчетты, даже Намур.

— А что случилось с Сиско?

— Его отправили обратно в Йипи-Таун, не заплатив ни копейки; это все, что можно было с ним сделать. Но дело еще не закрыто. Все подняты на ноги и проводят тщательную проверку. Об этом сообщили даже новому Хранителю. Мне тоже надо бы быть там, но я не хотел пропустить нашей встречи и прибежал сюда.

— Спасибо, Глауен. Мне бы не хотелось пропустить Парилью из-за проступка Сиско, а если крылья не будут готовы, то так оно и получится.

— Думаю, мы вполне управимся.

— Я тоже так думаю.

Они уже изготовили из бамбуковых ветвей четыре рамы, натянули на них прозрачную ткань и теперь приклеивали к ней крылья, соблюдая определенный порядок. Они работали в комнате, которая представляла собой нечто среднее между студией и кладовкой и находилась в западном крыле Дома Ведеров. Сквозь высокие окна проникали солнечные лучи. На Сессили были мягкие розовые брюки и серый пуловер; одежда, которая не могла скрыть контуры ее тела, что бросалось в глаза Глауену. Наконец, когда она склонилась над столом, он подошел к ней и встал рядом. Она почувствовала, что он стоит рядом, и с легкой улыбкой подняла глаза. Глауен обнял ее и горячо поцеловал.

— Не знаю, подействовали ли на меня идеи Арлеса, или я сам до этого додумался, — хрипло сказал он. — Но я не смог удержаться.

— Винить Арлеса в том, что ты меня любишь, плохой комплимент, — ответила Сессили с улыбкой.

— Я не это имел в виду, — поспешно сказал Глауен, — Я просто…

— Шшш, — сказала Сессили. — Не надо объяснений. Слова всегда все запутают. Лучше подумай.

— Подумать? О чем?

— Ну… может быть, об Арлесе.

— Ну, если ты этого хочешь, — озадаченно сказал Глауен. — И как долго мне этим заниматься?

— Можно всего одно мгновение. До того, как ты поймешь, что и у меня есть свои чувства, а Арлес для меня пустой звук, — она отступила на шаг. — Нет, Глауен. Мне этого не следовало говорить. Моя мать в любой момент может сюда заглянуть… И правда, слышишь! Она приближается. Давай за работу!

В коридоре послышались резкие решительные шаги. Дверь открылась, и в комнату действительно вошла Фелайс Ведер; миловидная женщина, недавно вступившая в зрелый возраст. В ней ясно были видны фамильные черты Вуков — казалось, все ее поведение построено на столь неоспоримых образцах, что о них не стоит и задумываться.