Станция-Крепость

Секунд через двадцать, когда Максим уже начал терять терпение и хотел постучать в стену избы прикладом своего ППШ, дверь со скрипом отворилась, но не на полную ширину, а сантиметров на сорок. Из щели показалась всклоченная борода, а затем уже остальная часть головы и раздался басовитый мужской голос.

— Погодь хлопцы, не входи пока! Щас, Ваську выгоню, а то кинется! — Бородатая голова скрылась за дверью и оттуда послышалось. — Давай иди прогуляйся! Гулять, кому сказал! — И через минуту дверь распахнулась и в темноту двора метнулась тень.

— Все заходь! Убег ирод. — Пробасил бородатый.

Макс осторожно, чтобы не отломить, отворил калитку. — Пустишь в гости хозяин?

— Так, русский человек гостям завсегда рад! Если это не татары! — Усмехнулся хозяин. — Да заходите уж все, чего по кустам–то прятаться? Я один живу, окромя меня никого в доме и нет.

Макс махнул рукой и Антон вышел из–за куста, Сергей тоже сделал пару шагов к калитке. — Парни, не расслабляться, но и агрессию не проявляем! — Тихо сказал Максим. — Пошли уж, раз приглашают!

Изба представляла из себя одну комнату, посередине которой стояла беленая печь. Она как бы делила помещение на две зоны, небольшую кухоньку, со столом и несколькими деревянными табуретками и зону отдыха с деревянной же кроватью. Причем одного взгляда было достаточно чтобы определить, что вся мебель сделана хозяином самостоятельно. Под потолком на вбитом крюке висела керосиновая лампа. Кровать была застелена синим солдатским одеялом, а в изголовье стоял большой синий сундук.

— Проходите хлопцы, присаживайтесь! В ногах правды нет! Хотя говорят нет ее и чуть выше! — Опять усмехнулся бородатый.

Макс оглядел хозяина. Лет уже за шестьдесят, но еще крепкий. Ростом он был повыше Антона и Сергея, но чуть уступал Максиму, зато по ширине плеч превосходил его! Массивная голова на толстой шее, густая темная окладистая борода, густые же брови, пудовые кулаки, да и ширина плеч делали его похожим на богатыря из мультика. А еще голос. Он даже не басил, а как–то рокотал! Макс не капли не удивился бы представься хозяин Ильей или Добрыней. Одет он был в широкие темные штаны, чуть пошерканные на коленях, застиранную темно–красную рубаху в черную клетку, которую носил на выпуск и войлочную безрукавку–душегрейку, изрядно поношенную и засаленую. На ногах у него были растоптанные армейские берцы, завязанные на несколько нижних петель.

— Вот хлопцы, присаживайтесь! Выдвинул он два табурета из под стола, щас еще лавку принесу. — И он вынес из спальни небольшую лавочку. — О, вот вчетвером и усядемся! У меня как раз мясо истушилось!

Только сейчас, Максим обратил внимание на мясной запах из большого чугунка стоявшего на плите.

— Да мы вобще–то сыты! — Сказал он и непроизвольно сглотнул слюну.

— Так, погодь робяты! Так не пойдет! Раз уж в гости ко мне приехали, то застол садись! У меня мясо с картошечкой, да грибка белого сушенного добавлено для аромату! Чай смородиновый, да с вареньем малиновым! — И он почти насильно усадил всех троих за квадратный стол. — Я щас мигом! — И он кинулся в зону отдыха, где отодвинул половик и открыл крышку подпола.

Минуты через три он уже расставлял глубокие миски, а на столе стояла двухлитровая банка с солеными огурцами и такая же с соленым груздем. А сам хозяин, на разделочной доске, пластал шмат розового сала.

— С тех времен еще запасы, варенье вот, да огурцы. Моя жена солила, а ее уже четвертый год как нет! — Он отложил нож и размашисто перекрестился. — Царствие ей небесное! А вот грибочки, это уже здешние, да не боись робяты, не потравлю, ужо всю зиму их ем и нормально! Меня кстати, Пахом Ильич зовут. В дедки я вам еще молод, а так дядька Пахом меня и зовите!

Ребята тоже представились ему по очереди. Максим спросил.

— Пахом Ильич, а вы давно здесь? Расскажите как вы сюда попали?

— Э нет, так не годится! Лучше без отчества! Просил же, дядька Пахом!

— Ну хорошо! — Усмехнулся Максим. — Дядька Пахом, так давно?

— Так десятый месяц уже миновал как! Перезимовал я тут ужо!

— Ого! — Удивился Макс. — И как оно? Тяжело было?

— Да не чажельче чем там! — Махнул рукой Пахом. — Я же и там привык один жить. Раньше–то в поселке рабочем жил, в своей квартире. А там как работы не стало, так квартиру продал и дочери деньги в город переслал, уже после смерти жены дело было. Ну не все конечно, оставил себе тысяч двадцать да затарился папиросами, чаем, крупами разными и уехал на свою малую родину. Вроде как на пенсии век доживать. Там правда от деревеньки, жилых домов всего с дюжину осталось, а мой, так совсем на окраине стоял, даже электричество не подведено. Так и прожил один два года. На старых запасах, да на охоте. Ну тут–то охота не в пример богаче будет!

— Подожди дядька Пахом! Так ты с домом своим, что–ли провалился?