Станция Лихо

У Стражи есть мнение, что, когда нечисть только-только завладела телом, она еще слаба, ее еще можно убить. Но это мнение явно не касалось Лихо. Оно ловко перехватило руку Яка и вывернуло ее. Тот зарычал, уронил топор.

– Ты же уволился, – прошептало чудовище голосом Льва. – Твоя служба окончена.

На асфальт посыпались белые кости.

Нора сорвала себе голос, а я никак не могла понять, что случилось. Куда делся Як, чьи кости легли рядом с топором? Я стояла и смотрела на белый череп, который медленно катился по асфальту после пинка Лихо. Всякие-разные взорвались ликующими воплями, словно только что пал последний бастион, который мог их сдерживать.

– Почему? Что случилось?

Я посмотрела на Нору, но та тоже не знала ответа.

– Стража не отпускала его столько лет, а сейчас, в самый нужный момент, его не стало. – Нора больше не прятала свои лишние глаза.

К нам шли и ползли всякие-разные, кривыми конечностями хотели схватить столетницу за плащ, но даже не дотронулись до нее, сгорели. Зоя Зной подходила со спины. Фантом двигался медленно, словно стал забывать, как это вообще – перемещаться.

Нора повернулась к ней и покачала головой.

– Иди с миром, неспокойная душа, – проговорила столетница.

Зоя зашипела, хотела возразить, но ничего не могла сказать. Она таяла, рассыпал ась в пепел, как когда-то рассыпалось ее тело под действием разрыв-травы. Нора направила ее в самый центр дуба, а оттуда в поле, куда она должна была попасть уже очень давно. Обиженная душа посопротивлялась, но быстро сдалась. Надоело.

А ко мне подходило Лихо с лицом Льва и медленно раскидывало руки, чтобы обнять. Души, которые так долго собирал Знат, которые он отдал мне на хранение, бились в ужасе, что сейчас наступит конец, но не тот, которого они хотели. А мне хватало сил только удерживаться на ногах. Нож выпал из раны, и кровь весело заструилась по одежде. Я посмотрела на свои руки, потом на Лихо. Оно было уже возле меня. Я видела на бледном лице Льва фиолетовые веснушки. А в белых глазах просматривались синие венки. Лихо стояло рядом, раскинув руки. Я обернулась к Норе, ту трясло. К ней прижался ворон и что-то говорил. Я не слышала, в голове ухало так громко, что звуки снаружи больше не казались чем-то важным.

Звуки внутри, вот что имело значение. А они разрывали меня, пытались советовать, подкидывали идеи. По ноге текла кровь, пропитала всю одежду, стало сыро и холодно.

Хватит мне советовать.

Я сделала шаг вперед и обняла Лихо сама. В голове промелькнуло, что можно было не обнимать, достаточно было просто сказать нужные слова. Впервые за все это время я сделала то, что хотела сделать сама. Без чужих подсказок и наставлений.

Холодное, пахнущее гнилью тело сомкнуло руки у меня за спиной, и я охнула от боли.

Слиться с душами воедино, собрать все их силы в одну, забрать даже тех, кто хотел меня убить.

Я спрятала лицо на груди Льва и прошептала:

– Ты идешь со мной.

Собрала оставшиеся силы и сжала Лихо. Оно дернулось, что-то почувствовало, попыталось освободиться от меня, но было поздно.

Я стала силой, волей и желанием. Мое тело больше не могло сдерживать все, что накопилось, и взорвалось светом. Сила ключа, который подарил Знат, знающих, самого Зната, его столетняя суть. Его будущая столетняя суть.

Все взорвалось ярким белым светом и затопило пространство. За секунду до этого Нора с вороном нырнули в крону дуба, забрав с собой птицу с неисчислимым количеством голов. Юстрица вырвалась из закрытого города, как и хотела. Расправила крылья и исчезла где-то на границе поля и неба.

– Стой! – крикнул вслед ей рогатый ворон.

– Пусть летит, – сказала ему Нора. – Хоть какая-то тварь смогла отсюда выбраться.

Остальных всяких-разных я сожгла, присоединяя к своему свету. Не горело только Лихо, и я потащила его к дубу. Медленно, шаг за шагом. Лихо билось, свистело, пыталось кричать, как Лев, но я держала крепко. Мне помогал держать Знат. Я чувствовала его совсем рядом, ободряющего, подсказывающего. Показалось даже, что чувствую его руки поверх своих. А может, и не показалось.

Мы упали в крону дуба, пролетели сквозь ветки до самых корней на мягкую богатую землю.

Я вдавила Лихо в грунт руками всех душ, что оно погубило, и закопала среди корней. Дуб помог мне, сплетя из своей древесины крепкий ларец. У того ларца не было крышки, не было замка, не вскрыть дубовую клетку, как ни старайся. Теперь Лихо было не опасно.

Я ждала последнего действия от Норы. Я чувствовала, как борются в ней первородный страх и чувство долга, ощущала, как трясет сидящего рядом ворона. У них обоих была одна природа. Оба – столетние души, которые вынуждены жить вместе. Есть правила, которые они один раз уже нарушили, за что поплатились. Очень страшно было нарушать снова, даже ради благой цели.

Нора приподнялась на ветках дуба, тяжело вздохнула, развела руки, словно для хлопка. Все шесть глаз почернели, а сквозь русые волосы проступили аккуратные козьи рожки. Рядом сидел рогатый ворон с закрытыми глазами и делился с ней своим опытом. Подул ветер, коснулся щеки столетницы, убирая мешающие волосы.