Станция мёртвых сердец (СИ)

— Что? — спросил Ретт. Он не отталкивал, и от этого Артуру становилось ещё больнее, потому что он бы, наверное, оттолкнул. Он отталкивал всё это время, цепляясь за свою гордость, за свои архаичные представления о чести, за всё, что только могло удержать его на плаву и не дать упасть в эту бездну по имени Ретт. Рука Ретта легла ему на затылок, и Артур вздрогнул, но рука, конечно же, не исчезла. Ретту всегда было всё равно, и сейчас это спокойное равнодушие заставило Артура улыбнуться.

— Не отпускай меня, — попросил он.

Ретт сдавил руку до боли, но Артур не шевельнулся, только сильнее вжался лбом в его плечо.

— Ты всегда это просишь, Артур. А потом ты говоришь — отпусти.

Артур не ответил. Ему было нечего сказать. Он и сам знал, что наступит утро и снова вспомнится всё то, что сделало невозможной их любовь. Что пройдёт три дня, и ему захочется выть после очередной выходки Ретта — но это не меняло того, что сейчас Артур хотел быть с ним. И хотел всегда, когда подступала темнота.

Самые нежные руки не могли заменить этих жёстких объятий, так часто причинявших боль.

— Ретт, я люблю тебя.

Ретт долго молчал, а затем произнёс совсем глухо:

— Я знаю.

Артур перехватил его руку и поднёс к губам. Легко поцеловал, а затем, чуть отстранившись, заглянул в глаза, пытаясь отыскать там шанс.

Шанса не было. Только усталость и отчаяние, затопившие бездну до самых краёв.

— Это когда-нибудь пройдёт?

Ретт чуть заметно повёл плечами, а вслух произнёс:

— Я не знаю. У меня — нет.

Артур закусил губу.

— Давай спать, — попросил он.

— Спи.

Ретт так и не выпустил его. Только перевернулся на бок и прижал к груди, как бывало раньше.

Он так и не сказал, но Артур чувствовал, как шепчут его губы:

— Я тоже тебя люблю.