Станция на горизонте

Дни для него тянулись долго, если он оставался один. Он ложился у себя на балконе, а остальное предоставлял солнцу.

К ланчу Кай являлся поздно, надеясь, что когда он выйдет на веранду, то застанет там Барбару и Хольштейна. Если их места оказывались пустыми, он был разочарован, но при этом не мог удержаться от улыбки.

Для него всегда резервировали маленький столик так же, как и для других гостей. Однажды он спустился вниз и нашел зал в волнении. Фруте все утро бегала одна, на воле, и, кроме того, подружилась с персоналом кухни. Когда пробил гонг, она точно вовремя побежала к столику Кая, чтобы его приветствовать. Однако там его не нашла и улеглась под столиком, дожидаясь хозяина.

Целая компания американок, ничего не подозревая, направилась в аккурат к этому столику, чтобы с непринужденностью этой нации его аннексировать. Когда они были от него в двух шагах, Фруте зашевелилась, стоило им сделать еще один шаг, как она встала, а когда рука одной из них легла на спинку кресла, собака так недвусмысленно обнажила верхние зубы, что вся компания остановилась.

Менеджер объяснил, что этот столик занят, а для них оставлен другой. Но в руководительнице группы разом взыграла гордость всех женских объединений ее родины. Она потребовала, чтобы собаку убрали. Зал был полон растерянности, злорадства и громких звуков этого оригинального языка, когда вошел Кай.

Дог перестал скалить зубы, но продолжал сторожить место и навстречу Каю не бросился. Только когда он подошел к столу, собака подпустила его к креслу. Кай беглым взглядом оценил обстановку и спокойно уселся, словно ничего существенного для себя не заметил.

Протест мягко сошел на нет. Кивая головами и довольно хмыкая, компания двинулась к соседнему столу. За едой руководительница группы особенно пеклась о двух девушках, как будто им угрожала смертельная опасность. По поводу каждого блюда сначала проводилось короткое совещание.

Фруте растянулась у ног хозяина и потягивала носом. Руководительница группы явно беспокоилась о том, как бы ей уладить дело. Она пошепталась с девушками, отрезала кусок котлеты и, со странным присвистом, чмокая губами, протянула его собаке. Дама исполнилась решимости завязать короткие отношения.

Фруте на миг повернула голову и наставила уши. Потом больше не обращала внимания на этот призыв, однако легким царапаньем напомнила Каю, что пора бы сделать ей бутерброд. Кусок котлеты был убран, но елейный голос все еще не сдавался: американка в профессиональных выражениях расхваливала хорошо воспитанную собаку. Кай приготовился к дальнейшим атакам.

Барбара и Хольштейн не пришли к ланчу. Они попросили упаковать им с собой жареное мясо, фрукты, ломтики поджаренного хлеба, масло и оставили Каю записку, чтобы он присоединился к ним наверху. Он представил себе картину: они сидят где-то там в снегу, а мир сияет вокруг их юных шевелюр.

— Что нам делать, Фруте?

Он бродил с собакой вокруг отеля.

— Ты не поверишь, Фруте, но вот уже несколько дней, как я чувствую себя старым. Человек действительно стар, если простое кажется ему трудным только оттого, что оно такое простое. Видишь, наш Хольштейн знает, что надо, и он это делает. Я же сначала сам строю себе барьеры, а потом удивляюсь, что дорога перекрыта. Можешь ты себе представить, что этот человек рядом с тобой с помощью не вполне пристойного блефа покорил Агнессу Германт, а потом почти целый месяц морочил ей голову, уверяя, что не сможет ее удовлетворить? И вот теперь он стоит здесь возле тебя совершенно беспомощный и не знает, что делать. Странно получается с женщинами, которых ты знал детьми и которые выросли у тебя на глазах: к ним трудно найти подход. Трудно бывает установить новые отношения с людьми, которых знаешь давно.

Американская группа вывалилась из отеля и уже компанейски ухмылялась Каю. Это окончательно испортило ему настроение. Он весь день просидел у себя в комнате, пока Барбара его оттуда не вытащила.

Вечером Фруте отличилась еще в одном приключении. Кай допоздна читал и потому забыл запереть комнату на ночь. Фруте воспользовалась случаем, открыла дверь и предприняла вылазку в коридор. Кай испугался, услышав чей-то подавленный крик, а когда увидел, что собаки нет, бросился в коридор.

Наискосок от своей комнаты он увидел мужчину в пижаме, который не осмеливался закрыть за собой приотворенную дверь, потому что прямо у его ног стояла собака. Кай подозвал ее к себе, а пижама улизнула с такой быстротой, что Кай не успел извиниться за собаку. Он решил сделать это завтра утром и запомнил номер комнаты.

Однако, когда он спросил у портье, кто там живет, тот назвал ему имя некой дамы из Пенсильвании и тем избавил от дальнейших расспросов.

Последний день Барбара пожелала провести в горной хижине. Фруте они оставили в отеле, а сами еще ночью пустились в путь с фонарями. Снег был бледно-серый, как утопленник, а круги от фонарей из-за его бесчувственности казались маленькими и бесконечно сиротливыми.