Станция Озерки (СИ)

— Ну хорошо. Я с ним разберусь, но, если ты обознался, должен будешь, — Ворон ткнул указательным пальцем ему в грудь и вышел из архива, наказав напоследок не подходить к задержанному на пушечный выстрел.

Марк был не против. Он сделал то, о чем его просили — вычислил человека или не человека, эмоции которого не смог почувствовать. Остальное за коллегами.

Марк вышел на улицу и вдохнул прохладный вечерний воздух. Солнце уже скрылось, на тихих улочках Озерков зажглись желтые мутные огни. Было свежо и очень спокойно на душе. Он, конечно, перестарался, пытаясь вывести Примакова из равновесия, но считал, что это было оправдано.

Если Примаков все-таки человек, то Марк не знал, завидовать ему или сочувствовать. Редко, но попадались такие экземпляры, которых не прошибешь ничем. Половина из них просто люди, очень хорошо контролирующие себя, а половина с диагнозом с романтичным названием алекситимия. При этом на них вряд ли произведут впечатление даже красные демонические глаза.

Марку такой человек встретился лишь однажды, и это было для него целое открытие, даже несмотря на то, что в школе им рассказывали про такие экземпляры.

А вот если примаков акудзин и пойдет в отказ, строя из себя человека, тогда, чтобы вывести его на чистую воду, придется проявить смекалку. Хотя он скорее заляжет на дно и пропажи прекратятся.

Марк заметил Кирилла, шедшего к нему, и усмехнулся — сейчас будет возмущаться, к гадалке не ходи.

— Что ты устроил? — прошипел Кирилл, подойдя к Марку.

— Я не чувствовал никаких эмоций Примакова, даже когда на него наехал. Иди, они у Ворона в кабинете, — ровным голосом ответил Марк.

Кирилл молча обогнул его и вошел в отделение. Марк же, засунув руки в карманы, зевнул и неспешным шагом направился на станцию. Ему понравилось гулять меж путей и разглядывать людишек. А устанет, можно сесть в машину и подремать. Конечно, не очень хорошо было оставлять коллег с потенциальным преступником, но Марк был уверен, что маньяк неучтенный бастард, а значит никак не мог быть по силе выше пятерки.

На станцию пришла последняя электричка. Стоя на пешеходном переходе, Марк наблюдал, как копошатся внизу люди. Обнимаются, жмут руки, торопятся найти такси, пока все не разобрали, на ходу делятся последними новостями.

Его это почему-то заворожило. Суета узловой станции и запах. Запах железной дороги. И почему эмоции людей так не пахнут? Страх обычно воняет и не слишком приятно, но сейчас он чуял и радость от встречи. Положительные эмоции редкое блюдо в рационе акудзин, ведь так уж вышло, что негатива в этом мире куда как больше. А ведь радость вкусная, особенно детская — как фруктовое мороженое.

Но к детям Марк не подходил. Не любил их и побаивался. Другое дело женщины — их эмоции сладкие и тягучие как мед, а мужские жесткие и грубые как кусок мяса.

Потихоньку шум и суматоха стали стихать, а вскоре одни звуки сменились другими. Слышалась задорная музыка на парковке, которую теперь оккупировала молодёжь, взрывы смеха задорных парней и девчонок. Гремели бутылки в пакетах покупателей «Винного маркета». Ровно мела метла дворника Николая.

Марк глянул в ту сторону, удивившись тому, что так поздно дворник делает на станции, но тут же усмехнулся, приметив двух дородных женщин, высыпающих мусор из урн в старый ящик на колесах. Конечно, это место никогда не спит. Наверняка и дворники, и путейцы работают посменно, так что станция никогда не остается без присмотра. Что-что, а жители Озерков явно любили это место. Поэтому тут всегда было чисто и уютно. И как он раньше не заметил?

Внезапная мысль испортила настроение. Получается отец с Константиновым сговорились. Зная, что Марк прекрасно контролирует сущность, отец предложил Константинову взять сыночку на работу и тот с радостью согласился.

Вот только для чего это Голицыну-старшему? Вывести сына из депрессии? Возможно, но это скорее бонус. Отец не слишком заботился о благополучии Марка. В детстве он его видел настолько редко, что в какой-то момент стал называть папой родного дядю, который возился с ним как с родным.

Тогда для чего? У отца всегда на все были свои резоны. Но почему на этот раз отец использовал Марка для своих целей, а главное для каких целей, Марк не понимал. Это злило. Очень злило.

Марк тяжело вздохнул. Злость последние дни стала его постоянным спутником. Уж лучше продолжал бы пить и пребывать в апатии. Так было проще. С другой стороны, кто обвинит его в том, что он злой, токсичный придурок? Ворон, да и только. Ну может еще Кирилл...

Марк улыбнулся. Коллеги ему нравились. И умный, правильный Кирилл, и циничный Ваня. Ему почему-то захотелось назвать их друзьями. Никогда их не было, а тут сразу два. Было бы неплохо. Как получилось, что Марк всегда был одиночкой, он не знал. Кто-то его боялся, кто-то считал скучным и занудным. Поэтому настоящих друзей так и не завел, а многочисленные приятели и знакомые не могли так называться.

Зазвонил телефон. На экране высветилось «Ворон». Марк принял вызов и приложил телефон к уху.

— Ты мне должен, Демон, — усмехнулся Иван. — Я пью текилу.