— За помощью? — Приподнял я бровь в удивлении. — Какой еще помощью?
— Наслышаны о вас. О вашем феноменальном нюхе, — бросил он еще один взгляд на мой нос, — и об остром уме.
— И? — Продолжал я недоумевать.
— У нас парнишка в деревне пропал уже как неделю назад. Искали его, искали. Всей деревней, но так и не нашли. Помощь ваша нужна.
— Вы понимаете, о чем говорите? Я станционный смотритель Плеши Ведьмы. Я не могу покидать место своей службы больше чем на несколько часов и то в исключительных случаях.
Я рассмеялся, добавив к сказанному.
— И жить я обязан здесь, на самой станции, хотя мне и не возбраняется иметь свой дом. О какой помощи вы говорите? Я связан по рукам и ногам.
— Тут вы не совсем правы, — возразил мне Оди и жестом фокусника достал из кармана бумажку. — Прочтите, пожалуйста, — передал он мне ее.
Я с недоверием взял простой бланк из его руки и вчитался. Потом еще раз перечитал, вспомнил должностную инструкцию и понял что он прав. По запросу другого станционного смотрителя, а это он и был, я могу покинуть свою станцию на время, для помощи в проведении расследования и со многими оговорками, но мог. Это все конечно хорошо, но…
— Вы же понимаете, что ваш парнишка, уже мертв? По вашим же словам с его пропажи прошла неделя? Вы еще на что-то надеетесь?
— Нет. Но нам нужно найти его тело, чтобы передать его матери.
Я заткнулся.
— Мой нос и заклинание усиления обоняния не настолько сильны, как вам наговорили болтливые жители Плеши. И у меня есть предел. Может так статься, что я не найду парня.
— Вы хотя бы попробуйте, — попросил меня, Драг, впервые заговорив. — Этот парнишка, как вы сказали — мой сын.
Я снова заткнулся.
— Извините.
— Ничего. Имени то его мы вам не сказали.
Взвесив все «за» и «против» я дал свое согласие, пообещав приехать завтра, на утреннем поезде. Мне еще нужно чтобы староста был не против. Это один из тех самых подводных камней, что мог мне помешать. А согласился я из-за того, что Плешь Ведьмы начала меня душить. Хочется уже отдохнуть от местных секретов и интриг.
Навещу Смокву. Прогуляюсь с местными по лесу. Надеюсь, выясню, что случилось с парнем и верну его тело матери и отцу. Заодно пообщаюсь со своим коллегой. Может, удастся наладить обмен знаниями? Это меня воодушевило и я «потер руки».
Гости из соседней деревни тем временем дождались поезда и уехали, оставив запрос о помощи от имени их станционного смотрителя у меня. Теперь я смогу спокойно до них добраться, не покупая билет и без лишних вопросов.
Сходил к старосте. Поговорили. Он как-то странно на меня посмотрел, и дал свое согласие, уверив, что и без меня Плешь простоит, не канет ведьмам в котел.
Зашел к тете Марии. Не хотел, но ее дети часто встречаются мне на улицах. Они и передали мне приглашение от матери.
Я то надеялся свести общение с ними к минимуму, но пока не получалось. Поболтали. Она показала мне сад, где уже высадили жизнь-траву.
Я выполнил обещание и натаскал ей ее, изрядно пошатавшись по лесу и попав в пару передряг, из которых вышел живым и почти здоровым.
Заглянул я и к Панкрату, точнее к его сыновьям. Кто-то же должен приглядеть за моими курами и козой. Не все мне Розу просить.
Вернувшись на станцию, я посмотрел на стол с нераспечатанными письмами и, поморщившись, начал готовить ужин, снова отложив неприятное дело на попозже.
Медленно, кусочек за кусочком хорошо прожаренное мясо с картошкой и лучком исчезало из моей тарелки, и как я не оттягивал, момент, когда мне придется сесть за рабочий стол, он настал. Первым делом я потянулся к письму от одноклассницы по общей школе магии. Рогеды (еще той оторвы). Я, конечно, удивился, но подумал, что она хочет сообщить мне что-то о Прего, о котором давно ничего не слышно.
Из конверта выпал рисунок, очевидно нарисованный ее рукой.
— И что это значит? — Тупо уставился я на карикатурного «себя», обнимающего голую Рогеду, стоя позади нее, целуя ее в шею, и заставляя ее прикрыть глаза от удовольствия.
Перевернув рисунок, я вчитался в коротенькое послание на обороте.
— Стерва!
Усмехнувшись, рисунок я выбрасывать не стал, а бережно убрал в ящик стола и нехотя открыл второе письмо. Вот оно меня совсем не порадовало.
Даже начало письма вогнало меня в гнев, что уже говорить о его содержимом.