Станция - Плешь Ведьмы

— Так вот. Магистр хотел открыть проход в Царство бабочек и исследовать его. Нашел какое-то место, где ткань реальности ослабла и начал готовить ритуал.

На моем лице проступила гримаса скепсиса. Ничего не мог с собой поделать.

— А откуда ты знаешь столько подробностей?

— Не веришь? — Хмыкнул Егерь. — Напрасно. Наш Сокол любил говорить с самим собой. Постоянно спорил и доказывал себе что-то, а мы были рядом, вот я и запомнил кое-что.

— Продолжай.

— Ты только не прерывай меня больше, а то мы так всю ночь просидим, — позволил он себе попенять меня.

Я показал знаками, что зашиваю себе рот ниткой.

— Итак. Не знаю уж как, но проход он открыл. Обычная рябь в воздухе и первыми, как водится, послали нас. Сам магистр рисковать не стал и заставил нас прыгнуть в эту рябь. За это то — вас, магов и не любят. Чужие жизни, особенно простых людей, для вас ничто.

Я промолчал.

— Когда мы оказались в Царстве бабочек — нашей первой реакцией было восхищение. Представь себе поля, полные огромных цветов. Прекрасные запахи. Вокруг летают миллионы бабочек всех размеров и расцветок. От совсем маленьких — желтых и синих, до гигантских, как целый дом — красных и оранжевых, — на этом моменте он прервался, так как на нас стали шикать и он понизил голос еще сильней. — Мы стали рвать цветы. Хотели подарить их нашим женщинам, и тогда нас накрыла тень. Мы подняли головы и с удивлением посмотрели на просто ОГРОМНУЮ бабочку. А она смотрела на нас и готов спорить — в ее глазах был разум, — я охнул, живо представив себе все это. — Магистр был рядом с нами, и она его заинтересовала, и он попытался ее пленить. Кинул в нее свою магию — но она этого даже не почувствовала. Тогда он попробовал снова. Атаковал ее своей силой, сумев порезать ей крылышко, от чего бабочка стала порхать крыльями сильней и казалось сейчас упадет, но не тут то было. Вместо этого она осыпала нас пыльцой. Я и не в таких передрягах бывал и задержал дыхание, а вот парни и магистр, — Егерь покачал головой. — Когда они начали выплевывать из себя свои внутренности, я прыгнул в проход, что был еще открыт и выжил, а они остались там.

— Магистр так глупо погиб?

— Да.

— Дайте поспать, ироды! — Крикнули нам с соседней койки, и мы с Егерем перестали шептаться, а утром его забрали на суд и, как и многие до него, сюда он уже не вернулся. Я остался один. Нет, так-то камера была полной, просто поболтать было не с кем.

Без Егеря все, чем я занимался каждый день — это медитировал. Как только мой источник наполнялся, я гонял энергию по дорогам, а потом ждал сутки и так изо дня в день. Отжимался от пола, по примеру сокамерников. Качал пресс. Приседал. Делал все. Чтобы просто не лежать на кровати.

Неделя. Еще одна. Я здесь уже месяц!

Казалось, я передумал обо всем на свете. Гадал, что было не так с Прего. Вспоминал его запах с нотками безумия. Снова гадал, что было бы если… И так по кругу.

Думал о Плеши Ведьмы, о ритуале, о пропавшей, словно мираж тюремной печати, если это была тюремная печать, а не что-то другое, я ведь так в этом и не разобрался. Думал я и о Яке Кость, что хотел восстановить защиту на «этом», чем бы оно ни было — ценой моей жизни, и души… Я думал и думал.

И наконец, за мной пришли.

— Кай, Левший. На выход. Руки перед собой.

— Бывай, Нос! Встретимся на каторге, — такими словами меня проводили сокамерники.

Конвоиры тем временем грубо заковали мои руки и ноги в наручники, соединенные цепью, из-за чего я не мог бежать или делать резкие движения.

— Вперед, — приказали мне и я пошел.

Поворот. Поворот. Серые каменные стены. Снова поворот и вот я в зале суда с еще десятью заключенными, дожидаюсь своей очереди на скамье подсудимых.

Судья бакалавр. Его помощники обычные люди. Зал полон посетителей. Тут и фотографы. Очеркисты. И просо зеваки — родственники тех, кого будут судить.

Похолодев от недобрых предчувствий, я заметил в зале Яка Кость. На меня тот не смотрел. Сидел с прямой спиной и ждал.

Судья, уважаемый Натан Пик вел дела быстро. По его приказу к нему подводили подозреваемых. Он зачитывал их дело, показания свидетелей и следователей, а потом выносил приговор.

— НЕТ! Это не я! Не я! — Разорался очередной осужденный, когда его приговорили к десяти годам в печально известной тюрьме — черное облако.

Он попытался прыгнуть на судью, вырвавшись из рук конвоиров. Дергался и орал и Натану Пику это надоело. Он поднял руку и резко провел ей в воздухе горизонтальную линию. Сперва я не понял в чем дело, но когда осужденного тащили мимо меня, я увидел, что его губы исчезли. Рта не было. Просто гладкий подбородок до самого носа. Вот почему он так резко перестал кричать и замолчал.

— Кай Левший!

Конвоиры помогли мне подняться со скамьи, на которой я сидел, дожидаясь своей очереди, и подвели меня ближе к судье. Цепи и наручники что связывали меня, звенели при каждом моем шаге.

Я напрягся. Весь свой талант, всю хеморецепцию я направил на двух человек. На судью и на Яка Кость.