Станция похищенных душ

Она пыталась попасть за закрытые двери реанимации, но ей дали жесткий и решительный отпор. И даже не потому, что к Ивану сейчас нельзя. Она ему – никто. Не член семьи. Ее старую, вновь проснувшуюся любовь к нему не покажешь, как паспорт. Но, однако, Ева продолжала сидеть, надеясь на чудо и молясь о чуде. Когда Иван еще находился в операционной, она увидела издали пожилую пару, спешащую по коридору, и поняла, что это родители Ивана. Но в тот момент Ева не решилась к ним подойти. Потом она увидела родителей Ивана еще раз, когда с ними беседовал врач, и тоже издали. Они ушли, следуя куда-то по коридору за хирургом. Она шла за ними на расстоянии. Но упустила из виду. Может, им разрешили увидеть сына? Наверняка. А ее не пустили. И Еве ничего не оставалось, как сидеть и ждать. И мгновение за мгновением вспоминать то, что случилось.

…Тот путь, что Ева пробиралась к Ивану сквозь не пускающую ее толпу людей-теней, показался ей самым длинным в жизни. Казалось, от момента, когда она услышала раздавшиеся один за другим два выстрела и до того, как она присела над Иваном, прошла вечность. Тогда она еще не знала, что бесконечно-длинная дорога, когда секунды, превращаясь в часы, вычитаются из жизни, еще впереди. Она успела поймать угасающий взгляд Ивана и, как ни странно, сумела удержаться от бесполезной истерики. Может быть потому, что рядом рыдала и причитала Евгения. Ева уже знала за собой эту черту – мобилизоваться, когда кто-то рядом терял над собой контроль, и начинать руководить. А может, она не раскисла еще и потому, что не увидела рядом с Иваном тени, и это ей подарило надежду. Она приказала Евгении успокоиться и помочь ей. Они вдвоем дотащили Ивана до границы. Затем Ева велела срочно привести Макара. Когда парень подоспел на помощь, к Еве с решительным блеском в заплаканных глазах подошла Евгения и обняла ее. «Я останусь вместо тебя! Не хочу, чтобы вы разлучались», – торжественно произнесла девушка. А потом со смущенной улыбкой кивнула куда-то в сторону. Оглянувшись, Ева увидела Владимира, который безуспешно пытался переступить невидимую линию, но черная тень за его плечом тянула его назад. «Ему тут будет одиноко. Я останусь… с ним». Ева крепко обняла освободившую ее от тени Евгению, а затем вернулась к Ивану. Они вдвоем с Макаром вытащили его на платформу. Откуда только силы взялись! Макар сквозь стиснутые зубы пробормотал благодарности деду Евгению, за время их отсутствия успевшему сменить локомотив на старинный паровоз с двумя пассажирскими вагонами. Иначе, как позже пояснил Макар, они не смогли бы ни втащить раненого Ивана в расположенную высоко кабину локомотива, ни поместиться там. Видимо, дедушка Евгении заранее обеспокоился тем, как они все поместятся. За всю дорогу стрелочник не произнес ни слова. Как проехали весь путь – помнила Ева смутно. Запомнилось лишь, что Тина помогала ей оказывать Ивану посильную помощь. И что Макар, как только его телефон поймал сигнал, вызвал на станцию «скорую».

…Сколько прошло времени, она не знала. Но ее преданное ожидание оказалось вознаграждено. Ева увидела, как по коридору к реанимации идет пожилой врач, тот самый, что беседовал с родителями Ивана. Хирург шел торопливо и решительно, сосредоточенно глядя себе под ноги, звук его шагов раздавался четкой дробью, и когда он почти поравнялся с ней, девушка вскочила и бросилась ему наперерез.

– Простите!

Мужчина невольно остановился и поднял на нее раздраженный взгляд уставших глаз.

– По… – начала Ева и осеклась, внезапно узнав в этом уставшем докторе старого знакомого. От удивления, сменившегося теплой радостью, колкий ледяной ком в груди начал таять. Ева сглотнула и растерянно улыбнулась.

– Вы… Здравствуйте, Семен Васильевич!

А она и не знала, что папа Бориса – хирург в областной больнице! Ева помнила, что Семен Васильевич оставался на дежурства, что график его был не нормирован, но из-за ассоциации с Борисом и его больным сердцем считала, что его отец – кардиолог.

Семен Васильевич нахмурился, вглядываясь в лицо девушки и пытаясь припомнить, где они могли встречаться.

– Я – Ева. Вы меня, наверное, не помните. Ваша бывшая соседка и подруга Бориса. Мы дружили с ним. Тогда. Когда… – она недоговорила, почувствовав ком в горле.

– Ева? – воскликнул мужчина. – Конечно-конечно! Я помню тебя. Боря очень ценил дружбу с тобой. Нда. Как же ты выросла! И какая красавица. Видел бы тебя Борис сейчас…

Он внезапно оборвал себя и вновь нахмурился:

– А что ты здесь делаешь?

– У меня сестра в больнице. Но ничего страшного. И… И еще Иван тут, – на последней фразе голос дрогнул, и Ева, не в силах продолжить, замолчала.

– Иван. Да, конечно. Иван, – Семен Васильевич потер переносицу. – Еще один… ваш. Такая вот встреча вышла. К сожалению.

– Вы его оперировали? Как он? Что с ним будет? Он поправится? – зачастила Ева вопросами, будто опомнившись.

Вместо ответа хирург вздохнул, и тем самым ответил на все вопросы. Девушка закрыла глаза и осторожно выдохнула, выпуская, словно горячий пар, готовое разорвать ее изнутри горе.