Станция похищенных душ

– Может, не такой он уж и ужасный, только в обоих случаях появился слишком неожиданно, – усмехнулся Иван и непроизвольно потер левую руку, которая уже давным-давно не болела, но под воздействием воспоминаний неожиданно заныла.

– Тогда, если этот старик существует, вполне вероятно, что и девушка, чей голос ты слышал, тебе не померещилась, – предположила Ева. – Скорей всего это была случайная незнакомка, которая тебе помогла.

– Не особо она помогла. Тут же и исчезла. Да и что девушка могла делать на станции? Небезопасное же место, как видишь. Это мы, пацаны, отправились туда из любопытства. Кому из мальчишек не хотелось полазать по старой станции? А девушкам такие приключения разве интересны? Вряд ли она случайно проходила мимо. Впрочем, думаю, девушка действительно была. Я же не только ее голос услышал, а увидел ее колени и ботинки. Последние мне даже запомнились. Такие или подобные были у Ульяны: кожаные, с вязаным голенищем. Похожие на калоши с шерстяными носками, но какие-то жутко модные.

Ева невольно улыбнулась и наконец-то подняла на мужчину глаза, показавшиеся Ивану в сумерках, мазками ложившихся на землю, светлее и прозрачнее. Словно в ее глазах наконец-то улеглась взбаламутившая чистые озера буря тревог. Ивану вспомнилось, как однажды, перед Новым годом, Борис при всех восхищенно воскликнул, что Ева такая красивая, как Снежная Королева. Девочка тогда сильно смутилась. А Ульяна громко фыркнула, тем самым давая понять, что Королева в компании – лишь одна, и бросила на подругу уничижительный взгляд. Сейчас, вспоминая юность, Иван согласился бы с Долговязым, что на самом деле Снежной Королевой была вовсе не Ульяна, а Ева – с ее светлой кожей и чистыми синими глазами, с оттенком волос, который на солнце отливал платиной, с ее холодной отчужденностью, с которой она всегда с ним держалась.

– Я поняла, о каких ботинках ты говоришь, – продолжила, как ни в чем не бывало, Ева, не заметив взгляда Ивана, которым он скользнул по ней. – В тот год к нам в поселок завезли такие во все обувные. У каждой уважающей себя девушки были эти… калоши с носками. У Ульяны. У меня.

– Но ведь на станции была не ты? – насторожился Иван.

– Нет, конечно. Что я там забыла?

– И не Ульяна точно. Мы с ней познакомилась, когда у меня рука уже была в гипсе. Ульяна еще расспрашивала, где и как я ее сломал.

– И ты ей рассказал про станцию, падение и старика?

– Нет, – помедлив, ответил Иван. – Отшутился, что как в том фильме: «Упал, очнулся – гипс». Если честно, после того происшествия у меня возникло серьезное предубеждение к этому месту. Даже вспоминать не хотелось.

– И все же потом ты не выступил на общем собрании против проведения игры на станции, – заметила девушка.

– Ева, в те времена я бы скорее согласился снова поломать руку или еще что, чем признаться, что это место – опасное, и оказаться в глазах Ульяны слабаком и трусом, – усмехнулся Иван. – Впрочем, на станцию я больше не лазал. Во второй раз оказался там уже во время игры.

– Я думала, что ты помогал Борису в организации.

– Нет, он отказался. Причем категорично. И запретил нам появляться тут до поры до времени.

– И ни один из вас – ни Вовка, ни ты, не проговорились ему, что уже нашли «приключения» на станции еще задолго до того, как Борис предложил игру? Может, потому он изменил свое мнение и долго не соглашался использовать станцию в качестве полигона?

– Нет, Ева. Я точно ему не проговорился. И Вовка – вряд ли. Ему наоборот, хотелось той игры! Станция его манила. Да и он ведь не знал о моей «встрече» со стариком.

– Логично, – вздохнула Ева и неожиданно спросила:

– Не по этому ли пути вы тогда шли с Володей?

– Не думаю. Потому что этот путь, как ты заметила, обрывается тупиком. А тот, по которому мы шли, тянулся дальше. Но не волнуйся, этот тоже нас выведет со станции. О, глянь, какое дерево! – воскликнул Иван и указал рукой на возвышающийся рядом с одной из построек ствол с раскинутыми во все стороны высохшими ветвями. Дерево само по себе выглядело устрашающе, но готичности ему добавляли черные лепешки, густо усеявшие голую крону. Разглядеть, что именно так плотно налипло на мертвые ветви, оказалось не так просто, потому что в сгущающихся сумерках очертания уже виднелись нечетко, как сквозь плотный тюль.

– Что это? – озадачилась Ева и приостановилась, чтобы лучше рассмотреть дерево. – На что это может быть похоже?

– Я думаю, что… – начал Иван, но договорить ему не дал шум. Короткий резкий свист оказался таким внезапным и громким, что Ева испуганно вскрикнула и втянула голову в плечи. Крона вдруг ожила, ее ветви заколыхались, словно на сильном ветру, а черные «комья» разом взмыли в воздух и огласили округу оглушительным карканьем, сопровождающимся хлопаньем крыльев.

– Вороны! – воскликнула потрясенно Ева. – Жуть какая. Не птицы, а сама картина! Точно уж готичная. Мне здесь не нравится! Пойдем скор…