Станция Солярис

Интересно, наблюдают ли за этим Снаут и Сарториус? Кстати, почему Сарториус до сих пор не звонит? Когда же он собирается, по его выражению, "поставить меня в известность"? Когда же мы будем заниматься делом?

Я взглянул на Хари - она все так же неподвижно сидела перед дисплеем, подошел к видеофону и позвонил Снауту. Он не отозвался. Немного поколебавшись, я все-таки решил потревожить Сарториуса - однако и его видеофон не отвечал. Это меня слегка задело: согласился на эксперимент, а сам бродит неизвестно где. Возможно, торчит в каком-нибудь холле и пытливым взглядом буравит красный туман...

Ладно, подумал я. Будем ждать. Хотя с его стороны это просто свинство я должен что-то делать, а не маяться в своей кабине.

Я взял с полки читаный-перечитаный том монографии Хьюга и Эгла "История Соляриса", сел на стул спиной к Хари и начал его перелистывать.

...Терпения у меня хватило минут на сорок, не более. Положив книгу на пол, я встал и повернулся к Хари. Она сидела, подперев голову руками; глаза ее были закрыты, но она тут же открыла их и мрачно взглянула на меня. Настроение у нее явно было не самым радужным; у меня тоже.

Утро уже превратилось в красный день, пелена облаков почти полностью рассеялась, но туман и не думал исчезать. Углубления стали целыми котлованами, их края сужались ко дну, делаясь все более похожими на те воронкообразные отверстия, в которых Бертон искал пропавшего физика Фехнера. Но до поверхности океана они еще не добрались.

Я вновь позвонил Снауту, и вновь безуспешно. Кибернетик либо крепко спал, либо занимался чем-то за пределами своей кабины. Сарториус тоже не отзывался. Меня начала охватывать злость, хотя для злости, в общем-то, не было оснований - ведь Сарториус не назначал какого-либо определенного времени своего звонка.

- Пойдем-ка прогуляемся, - сказал я Хари. - Поищем нашего чрезвычайно занятого доктора Сарториуса.

- Ты мог бы предложить мне это и не таким тоном, - сердито отозвалась она. - Поласковей.

- Я же просил тебя: давай обойдемся без сцен. Пора бы нам уже миновать этот этап.

- Эх ты, психолог, - сказала Хари, вставая. - Знаток человеческих душ...

- Прости. Это все потому, что я плохо спал.

Хари подошла ко мне и произнесла, в упор глядя мне в лицо:

- Нет. Это потому, что я тебе мешаю, Крис. Я же вижу, хоть я и не психолог.

- Ну что ты, Хари, - пробормотал я. - Просто я... просто у меня... - я никак не мог подобрать слова.

- Ладно, Крис, - она грустно усмехнулась. - Не надо придумывать.

Постараюсь быть незаметной.

Она, обойдя меня, направилась к двери. Я, проглотив горький комок, пошел следом.

Не обменявшись ни единым словом, мы прошли по коридорам и поднялись на обзорную площадку. Там никого не было. Красный туман все так же застилал поверхность океана, он еще больше сгустился и напоминал кисель; котлованы становились все шире и глубже, туман на их дне продолжал медленно вращаться, но пока не видно было там, в глубине, привычных буро-черных волн.

Мы спустились на ярус, где находилась лаборатория Сарториуса:

во-первых, я хотел заглянуть на кухню - вдруг доктор сидит там, устроив для себя длительное пиршество? Во-вторых, за то время, что мы с Хари бродили по Станции, он мог вернуться в лабораторию.

Кухонные столы просто поражали своей абсолютной пустотой; дверцы настенных шкафчиков были плотно закрыты - казалось, здесь, на кухне, веками не ступала нога человека...

Зато дверь в лабораторию была приоткрыта - это я увидел еще издалека.

Мы подошли к ней и я громко произнес:

- Доктор Сарториус, это Кельвин. К вам можно? Я не дождался вашего звонка.

Ответа не последовало. Ввглянув на молча стоящую рядом Хари, я открыл дверь еще шире и вошел во владения физика.

Первое, что бросилось мне в глаза в этом светло-голубом зале - пустота на письменном столе; в этом смысле он почти не отличался от столов, стоящих на кухне. С него исчезли стопки книг и дискеты, исчез зажим с детскими рисунками, и одиночество дисплея разделял только листок белой бумаги, аккуратно положенный в самый центр столешницы.

Почувствовав в этом какой-то подвох, я, ступая почему-то очень осторожно, чуть ли не на носках, начал приближаться к столу, окинув взглядом лабораторию и убедившись, что Сарториуса в ней нет.

Это была какая-то записка, всего два слова. Еще не дойдя до стола, еще ничего не прочитав, я ощутил смутную тревогу. Сразу же вспомнилась адресованная мне предсмертная записка Гибаряна, которую я нашел в его шкафу.

Упираясь руками в столешницу, я вновь и вновь перечитывал два этих коротких слова. Нет, эта записка отличалась от записки Гибаряна. Та носила следа спешки и имела адресата; эта не адресовалась никому и была написана крупными, ровными, словно по линейке, почти печатными буквами.

Хари за моей спиной тихо охнула:

- Как это, Крис?

Я молчал и все перечитывал и перечитывал эти два слова: "Ухожу навсегда".

7.

Наш вертолет летел навстречу солнцу над бескрайним красным полем, совершая очередной, все более расширяющийся виток вокруг Станции.