Станционный хранитель

– Пока мы едем, – тем временем заговорил Нирс Раал, – вот ваш личный коммуникатор, и я на него сейчас переслал краткую сводку о ситуации.

«Личный коммуникатор» оказывается не браслетом, как в игре, а самым обычным смартфоном. Разве что формат непривычный: почти квадратный и сделан точно по размеру кармана на груди формы (я еще не в форме, но и у Нирса, и у Бриа есть такие).

– Судя по тому, что я читал о Земле, у вас уже есть эта технология, – говорит Нирс. – В нем есть биометрические датчики, он уже настроен на ваши показатели… вот, видите, экран загорелся? Значками на главном экране показаны различные сервисы, которые можно использовать для доступа к тем или иным системам станции, например, к системе связи.

– Спасибо, – говорю, – у нас в самом деле есть эта технология. Разберусь. А… в игре были голографические экраны…

Бриа и Нирс переглядываются.

– В игре в целом технологическое обеспечение станции выглядело по-другому, – замечает Нирс.

– Да, эти голографические экраны – вообще очень странная вещь, – вторит ему Бриа. – Кто вообще решил, что это удобный способ связи? Ведь ими же можно пользоваться только в темной комнате! А они у вас в игре работали даже в ярко освещенных помещениях, без намека на задымление! И главное, зачем они нужны? Мы даже видеосвязью почти не пользуемся.

Я хочу спросить ее почему, но прикусываю язык. Вспоминаю, как отец как-то рассказывал мне: когда в его молодости только появились всяческие видеочаты, люди поначалу пользовались ими просто ради новизны. Потом оказалось, что аудиосвязь или даже просто сообщения в большинстве случаев удобнее. На долю видеосвязи остались дистанционное обучение, телемедицина и тому подобное.

В игре, думаю я, наоборот, логично, что любая связь предполагает картинку или видеоролик! Ведь глаза и мозг игрока нужно чем-то занять; это не реальная жизнь, где ты можешь яйца чесать во время разноса от начальства. Игра должна быть интересной все время – в идеале. Поэтому я как-то не подумал, что реальная станция в этом плане будет… ну, похожей на настоящий мир.

– Понял, – говорю я. – Никаких голографических экранов.

– Станция вообще создавалась… эклектично, – продолжает Нирс Раал. – Расы-спонсоры оплачивали отдельные ее части, но некоторые заказы отдавались малым расам. Поэтому здесь есть части, которые созданы в самых разных технологических традициях.

– Называя вещи своими именами, некоторые элементы «Узла» устарели, как говно зверя учтаперя, – называет вещи своими именами Бриа. – Многие технологии подгонялись под нижний общий деноминатор. Нор-Е постоянно ругается, что ему пришлось стать не столько инженером, сколько антикваром, чтобы заставить все это работать вместе.

Я только головой качаю. М-да, вот чего еще в игре показано не было. Видимо, потому, что слишком сложно проектировать и всех деталей не учтешь? Или, поскольку проект был под государственным надзором, «цензура» запорола? Кто ж не знает, что именно так у нас делаются многие государственные и межгосударственные проекты.

Ну, в общем, тогда и обычный смартфон с обычным жидкокристаллическим экраном объясним…

– Этот коммуникатор, – продолжает между тем Бриа, помахивая им в воздухе, – еще очень продвинутая технология! Повезло, что удалось ее адаптировать!

Гляжу на нее с некоторым сомнением.

Нирс Раал, очевидно, догадывается о моих чувствах.

– Вам нужно поговорить об этом с Миа, она специалист по межрасовому развитию, – говорит он. – Но, насколько я понял из ее восторженных восклицаний…

– Писков, – вставляет Бриа, но Нирс продолжает, не обращая на нее внимания:

– …У вас, землян, очень продвинутые технологии связи даже в сравнении с галактическими аналогами. Само по себе это неудивительно для социальной расы, у которой нет телепатии – мы вот тоже развивали связь в первую очередь. Но вы даже на фоне остальных рас галактики прямо на удивление прогрессивны в этом плане. Возможно, если когда-нибудь в галактике сложится интегрированный межпланетный рынок, это будет вашей специализацией!

Качаю головой, вспоминая расхожий лозунг моего детства, что, мол, променяли космические полеты на айфоны. Кто бы мог подумать, что именно айфоны-то и восхитят инопланетян больше всего!

Между тем, описанная эклектика станции продолжает открываться за каждым поворотом.

Из малахитового коридора мы попадаем в грузовой лифт, снова мозаичный с узорами саргов на стенах, оттуда – в новый коридор, уже без лоз омикра, зато с лепниной под потолком. Я глазею по сторонам, пока Нирс снова вежливо не напоминает мне, что материалы он уже переслал на коммуникатор и нужно воспользоваться временем в пути, чтобы хотя бы начать с ними знакомиться.