Станционный правитель

А что мне готовиться — зубы почистить да одеться. Ну, телефон прихватить.

Киваю, потом исправляюсь:

— Да.

— Тогда до встречи.

Там вешают трубку.

Пятнадцать минут даже слишком много: я успеваю не только умыться и одеться, но даже погладить на прощание спящего Белкина и выйти в холл. И тут вижу Григория и какого-то незнакомого мужика в строгом костюме. Что-то в этом человеке есть такое, трудновыразимое и одновременно знакомое…

— Андрей Петрович, здравствуйте, — говорит он, первым протягивая руку. — Моя фамилия Гаврилов.

И я вдруг отчетливо понимаю: он «в штатском», хотя звания и не прозвучало. Никогда не видел таких типов вживую, только в фильмах. Наверное, бывший функционер, которого «Игротехни-НЕО» наняла в службу безопасности. Тогда все сходится: должно быть, расследуют кражу данных, вот и решили меня опросить, поскольку именно с моего игрового мира все и началось.

Григорий слегка сконфуженно улыбается.

— Андрей, еще раз извините за неудобство, — начинает он. — Но дело очень важное. Мы, разумеется, позаботимся о Белкине, пока вас не будет!

— Постойте, — говорю я, — в смысле, не будет? Мы что, куда-то едем далеко? Ваш директор не здесь находится?

Они переглядываются.

Гаврилов говорит:

— Вы, наверное, не поняли? С вами хочет увидеться президент.

— Ну президент, директор, один черт.

Какая разница, в самом деле, как у них называется самый главный!

— Президент Российской Федерации, — поясняет Гаврилов, тут же становясь из бывшего гэбиста настоящим. — Пойдемте, за вами уже выслали вертолет.

Вот тут-то челюсть у меня и падает на пол. Вертолет, ни хрена себе!

— Зачем? — спрашиваю я, полностью офигев, но уже машинально начинаю шагать за ним.

— Вопросы национальной безопасности. Речь пойдет о вашей роли в проекте «Узел».

Ох как прав я был, подозревая все эти месяцы, что «Узел» — не просто игра! Ультраправ, можно сказать. И ультралев.

Чем же «Игротехник-НЕО» занимался на самом деле? И что же за данные содержались в его банках данных, что их кража неизвестными хакерами подняла такую бурю на государственном уровне?

* * *

К моему удивлению, меня доставляют не в Кремль, не в Белый дом и даже не на Лубянку. Вертолет, разрезая лопастями темное небо, садится на маленьком аэродроме, то ли частном, то ли военном (прожектора горят так ярко, что я ничего не могу разглядеть). Меня выводят под локоток и запихивают в роскошный самолет, я такие видел только в фильмах про миллиардеров и спецагентов.

Кресла здесь мягче, чем все, в чем я когда-либо сидел. Мне предлагают шампанское, кофе, чай и печенье (принимаю второе и последнее), а также костюм переодеться — идеально сшитый по моей мерке.

Пытаюсь отказаться:

— Это еще зачем?

— Разумеется, вы не обязаны, — говорит мне приятный молодой человек, совершенно не похожий ни голосом, ни манерами на Гаврилова. Повадками он больше всего напоминает секретаря (или как там правильно называется эта должность, личного помощника?) какой-то большой шишки. Представился он Антоном, без всяких дальнейших подробностей. — Но вас, скорее всего, будут снимать и фотографировать.

— В честь чего? — поражаюсь я.

— Я не располагаю такой информацией, — выкручивается секретарь.

Что-то в этом молодом человеке есть от станционных неписей, хоть он и живой.

Оглядываю свою одежду: черная футболка без логотипа, клетчатая рубашка и джинсы, как будто я специально старался вырядиться постереотипнее! Да уж, чем выглядеть типичным нердом, лучше уж надеть костюм. Мне, конечно, в нем будет неудобно и непривычно, но на фотках с президентом я по-любому буду не в своей тарелке, как ни обрядись.

Однако костюм оказывается на редкость комфортным: приятная мягкая ткань, покрой — как на меня сшили… А что, может быть, и на меня! Кто их знает.

Интересно, возьми я Белкина, они бы и на него повесили галстук?

Мы, похоже, летим на запад: ночь все не кончается, хотя должен бы уже начаться рассвет. Естественно, я не спрашиваю, куда мы направляемся. Городов под нами нет, сплошная черная бездна (или просто низкая облачность). Но сам полет длится не очень долго: часа через три или четыре мы приземляемся.

Едва выхожу на верхнюю площадку трапа, на меня наваливается душная жара. Даже летом не всегда такая бывает, а сейчас еще весна.

В недоумении озираюсь.

Окружение мне ни о чем не говорит: опять прожектора и смутно видимые в темноте постройки, с тем же успехом могли и вовсе никуда не улетать. И в отдалении ждет почти такой же… нет, все-таки немного другой вертолет.

Вскидываю голову — и к своему удивлению вижу силуэты гор на фоне начинающего синеть неба.

— Мы что, в Крыму? — удивленно спрашиваю я. — В Сочи?

Я пытаюсь сообразить, виден ли из Сочи Кавказ, и что-то не получается. Сам я нигде особенно не был. Когда жил с родителями, мы только пару раз слетали на отдых в Турцию. А когда обрел самостоятельность, у меня то не было денег, то не с кем было оставить Друга — а потом и Белкина. Так что даже российский юг я представляю смутно.

— Почему? — удивляется Антон. — Это небольшой аэродром возле Бола, на острове Брач. Вы сейчас отправитесь на частную виллу. Вам разве не сказали?