Станционный смотритель

К счастью, тетушка Пин уверила меня, что с Чучей ничего плохого не случилось. Сидит в клетке болезный, жрет от пуза и обильно гадит. Кореянка давно хотела узнать, не пора ли выпустить его на волю, но не стала беспокоить, прекрасно осознавая размеры клубка навалившихся на меня проблем.

Зарядка каравана уже завершена, небольшая группка дальнобойщиков отправилась спать, а наша веселая компания все никак не могла угомониться. Но я не возражал. Мало того, после общения с нашим пленником собирался присоединиться к ним.

Тахрун встретил меня злобным шипением, но в нем уже не было того бешенства, что прежде.

— Ну что, дружок, оклемался?

Мои подозрения насчет того, что зверек хотя бы частично понимает человеческую речь, по-прежнему крепли, но вряд ли он действительно обладает высоким интеллектом. Возможно, имеет уровень земных дельфинов. Говорят, они очень сообразительны.

Чуча тут же доказал, что если и нужно его с кем-то сравнивать то уж скорее с макакой, чем с дельфином. Он быстро вбил клин в мою теорию о наличии у него зачаточного интеллекта, продемонстрировав свое седалище.

— Значит, оклемался, — прокомментировал я сие действие облезлой крысы и перешел к провокациям. — Хочешь?

Задав вопрос, я достал из кармана стазис-контейнер для хранения бабочек, в котором замерли четыре пчелиные личинки.

Чуча завороженно уставился на лакомство, а я довольно подло хлестнул его видением из собственной памяти, в котором некая животинка пускала блаженные слюни. Вдогонку пошла картинка, где тот же персонаж бьется в припадке ломки.

Тахрун тут же сник и совсем по-человечьи сел на пятую точку, обхватив себя за плечи лапками.

Личинки я убрал, зато достал предварительно спрятанный в кармане кусочек сыра.

Чуча горестно вздохнул и нехотя, словно делая мне одолжение, протянул лапку.

— Вот ты морда наглая! — искренне возмутился я, но лишать тахруна лакомства не стал. К тому же выпустил его из клетки.

Вместе мы и явились на кухню. Тахрун был тут же накормлен сердобольной тетушкой Пин и затих в углу. Остальные участники посиделки не обратили на нас ни малейшего внимания, потому что с увлечением слушали рассказ батоно Левана:

— …и вот два горе-затейника решили уединиться подальше от лагеря, потому что Татаринова, понимаешь, тихо этим делом заниматься не способна. Утром наш начальник охраны орал на обоих и очень расстраивался, что их там не съели… В общем, отошли наши любовнички от охранного периметра со сторожевыми менгирами и занялись делом. Профессор прислонил свою юную ассистентку к понравившейся ему коряге с миленькими такими цветочками, очень уж наш ботаник был большим почитателем эстетической романтики…

Тут повествование было прервано гоготом Гены, повольника и деда Анджея. Дядюшка Чхан лишь улыбался, а его супруга только морщилась. Что касаемо меня, то юмора я не понял, скорее всего, из-за того, что не слышал предисловия.

Выждав, пока стихнет гогот, старый грузин продолжил:

— И вот когда у них все дошло до кульминации, цветочек как заорет прямо в лица любовников! Вот так было сделано открытие нового вида хамелеонов-птицеловов. Вернувшись в Китеж, профессор написал две диссертации. Одна об уникальном плотоядном растении, защитным умением которого является вгоняющая в ступор акустическая волна, а вторая работа была посвящена влиянию внешних магическо-акустических факторов и стресса на глубину оргазма. Правда, эту вполне себе научную работу удалось опубликовать только в китежской Сети.

Теперь уже засмеялся и кореец, а я улыбнулся. Тетушка Пин по-прежнему выказывала пренебрежение к подобным шуткам.

— Как этот бедолага утерпел подобное издевательство?.. — утирая слезы, спросил дед Анджей.

— Так ему привычно, — пояснил Леван. — Оно, это животное, только на птиц охотится, а если появляется кто-то крупнее, изображает из себя обычную корягу. Ну а визг ассистентки профессора просто испугал бедняжку. Вот оно и закричало. Позже профессор в легком подпитии рассказал, что таких ощущений у него не было, даже когда блудил с магинями.

Меня опять одолели мысли об Эльзе, но я их быстро прогнал и задал грузину вопрос:

— Батоно Леван, а ваш профессор ничего не рассказывал о нашей местности?

Боковым зрением заметил, как насторожился повольник.

— Нет, на запад от Китежа мы не ходили, но он упоминал, что в горах если уж образуется Крона, то она значительно богаче редкими видами, чем равнинные леса. Что-то там связанное с влагой, ветрами и перепадами магического фона. Шеф, если хотите, когда поедем зимовать в Китеж, я вас познакомлю…

— И меня познакомь, — влез в разговор Корней.

— Нет, — неожиданно для меня возразил грузин. — Лучше сведу тебя со своими коллегами-геологами. Ты же все равно в Крону не полезешь.

— Почему не полезу? — тут же возмутился повольник, но, нарвавшись на ироничный взгляд Левана, стушевался. — Ладно, не полезу. Мне и на земле есть чем заняться. Здесь все же горы, и должны быть очень интересные камушки.

Услышав о том, что в горах есть много чего интересного, я вспомнил о рассказах барона.

— Батоно Леван, а что вы слышали о панцирных волках?