Станционный смотритель

Как раз в этот момент из открытой двери купола появились два человека. Один со знаками различия капитана дружины, а второй совсем молодой парень, одетый небрежно и в каком-то совсем уж помятом котелке на голове. Правда, внешний вид юноши меня совершенно не обманул: истинных магов я научился чуять, как ревматик — приближение грозы.

— Ты глухой? — уже злее поинтересовался маг-пустышка, и я ощутил, как вокруг немного похолодало.

Вышедшая из купола парочка с интересом наблюдала за происходящим.

Япона икебана! Нашли, понимаешь, цирк.

— Бобер, ты бы выдохнул, а то лопнешь, — посоветовал я коллеге и покосился на начальство вторженцев.

Предводитель дружинников едва заметно улыбнулся, а вот юноша нахмурился.

— Капитан, — повернулся я к представителю посадника, — тебя ничего не смущает?

— Я тут только в качестве наблюдателя, — с показной беспомощностью поднял руки страж порядка.

Похоже, кто-то из начальства решил лизнуть князю. И посаднику такое дело не могло понравиться по определению. А это значит, что, если станет жарко, капитан наплюет на приказы непосредственного начальства и вмешается.

Поэтому, чтобы избавиться от неудобных и даже опасных вопросов, будем зажигать.

— Ага, — лучезарно улыбнулся я. — Значит, вы здесь неофициально и я могу послать лесом всех этих артистов?

Холодная ярость, пусть являвшая лишь тенью едва не поглотившего меня просветления, отодвинула на задний план сомнения и страхи. К тому же хотелось раскачать эмоции присутствующих, чтобы получить пробой в их ментальной защите. У капитана прорвалось какое-то веселье, а вот юноша удивил тем, что выдал раздражение вместо ярости и спеси.

Значит, договоримся, как бы он ни сверкал на меня глазами. Да и в дружиннике я не ошибся.

— Смотритель, ты или очень храбрый, или слишком глупый, — холодно глядя мне в глаза, заявил маг, носивший серебряный перстень истинного боярина, не раз бывавшего в Запределье.

— Боярин, — так же холодно встретил я его взгляд, — у меня в морозильнике лежат три трупа простых магов и два — истинных магинь. Тут не в храбрости дело, просто устал бояться.

Народ тут же подобрался. Капитан от неожиданности крякнул, а юный маг непроизвольно начал закачку энергии.

Они что, не читали мой доклад? Или, может, просто не поверили в него, решив, что новичок в этом мире просто с перепугу нес какой-то бред?

— И еще, истинный: если вы хоть что-то сделали с моими людьми, разговор у нас выйдет тяжелый.

Это я добавил специально для Корнея, который, по моему приказу, вместе со стариками оставался в броневике.

— Так, господа хорошие, — явно просчитав в голове расклад, вступил вдело капитан, — давайте-ка успокоимся!

Мой расчет, к счастью, оказался верным.

Истинный наградил дружинника свирепым взглядом, но натолкнулся на его непробиваемую уверенность в себе и своем статусе.

Вот такая расстановка сил мне нравится уже значительно больше.

— Сейчас мы втроем сядем рядком и поговорим ладком, — заявил капитан и добавил уже для своего помощника с петлицами сержанта: — Шухрай, выводи всех наших из купола, и прихватите людей боярина.

Княжеский боярин хотел что-то возразить, но сдержался. Похоже, ему успели объяснить, что прямой конфликт с дружиной — дело не очень разумное.

Как и предлагал капитан, мы уселись в столовой; правда, не рядком, а как на допросе — я с одной стороны стола, а они с другой.

Перед этим мне удалось заметить фингал на ехидно улыбавшейся физиономии Баламута.

На мой злой взгляд и укоризненное покачивание головой боярин ответил, небрежно отмахнувшись рукой:

— Сопротивлялся при задержании.

— Капитан полицейского спецназа в отставке оказал сопротивление при законном обыске? — вопросом, говорящим больше любого утверждения, ответил я.

Дружинник снова крякнул и, посмотрев на Баламута, замершего за моей спиной, кивнул ему как равному, а затем вынес свой вердикт:

— Вира за оскорбление действием. Любой артефакт из вещей погибших на выбор капитана. Только не очень дорогой.

Я даже знал, что выберет Гена. Очень уж его впечатлили мои рассказы о метателе ножей.

— А это разве не моя добыча? — чисто для успокоения совести уточнил я.

— Транспорт и все остальное принадлежат князю, а его люди на тебя не нападали, — припечатал дружинник и, сделав серьезное лицо, добавил: — А теперь рассказывай. Все и без вранья. Шляпу можешь снять, я прослежу, чтобы он не лез тебе в голову и лишь проверял честность.

Даже не сомневался, что передо мной сидит коллега, но и не думал, что он так плотно заряжен. Хотя с чего бы городу экономить на артефактах для своих защитников, особенно такого высокого ранга…

Ну я и рассказал — почти все и почти без вранья. В смысле позволил себе кое о чем умолчать, а именно об объекте запредельцев. Недосказанность — это не вранье, и скрыть ее с моим пусть и недолгим, но бурным опытом ментальных стычек не такая уж большая проблема.

Когда я упомянул, что Коломбина вовсю использовала ментальные умения, боярин напрягся, но озвучивать свою озадаченность при капитане не стал. И это хорошо, потому что откровенно врать мне совершенно не хотелось.