Стану смелой для тебя

Она не сомневалась – Данила в жизни не стал бы лезть, куда не стоит, но и страдать излишней скромностью не стал. Всё сделал, как она ожидала бы от него. Не по-хозяйски, конечно, но как самый дорогой гость.

Приведя себя в порядок, к арке, отделяющей кухню от коридора, Санта шла, переживая какой-то особенный прилив нежности. Одновременно не терпелось поскорей снова увидеться, и хотелось до бесконечности оттягивать.  Потому что он же просто улыбнется – а она растает.

Подкравшись к дверному проему, Санта остановилась в нём.

Замерла, затаив дыхание.

Данила сидел на одном из высоких стульев спиной ко входу. Рядом с ним стояла чашка с кофе. Сам он был одет в джинсы, стянутую ночью наспех футболку.

Волосы ещё немного влажные – значит, его душ случился не очень давно.

Значит, он вряд ли успел заскучать.

Держит что-то в руках. Смотрит вниз, крутит…

Чувствует взгляд, наверное, потому что оборачивается.

И Санта правда немного умирает, ведь он смотрит на неё по-новому. Как на свою. И действительно улыбается, но немного грустно. Не так искристо, как хотелось бы.

Проходится взглядом, не спеша здороваться.

Им же говорит: ты мне пздц как нравишься. Но есть какое-то «но»…

Оно ускоряет Санте сердце. Оно селит тревогу. Оно заставляет её улыбку чуть померкнуть…

– Доброе утро, – Данила здоровается, встает со стула, откладывает то, что держал в руках.

Это книга. Санта её знает…

– Садись, я кофе сделаю. Уже научился…

Мужчина произносит, подходя к плите. На ней стоит всё та же кофеварка. И в голове Санты мелькает ироничное: «не верится, у нас случится кофе!».

Она послушно садится туда, где сидел он. Смотрит сначала в окно, чувствуя себя необычайно блаженно. Потом – на его чашку. Он сделал всего несколько глотков. Третий – её.

Санта надпивает и морщится. Потому что без сахара и очень отрезвляющий.

Ставит чашку обратно на блюдце, потом же скользит пальцами по глянцу обложки.

В ней – ничего особенного. Если бы не те самые «но».

Девушка открывает корешок с характерным хрустом свежего издания. Книга не зачитана до дыр. Ни одна на той полке, где Данила её взял, не зачитана. Их содержание можно спокойно найти в интернете. Их важность в другом.

«С благодарностью и большим уважением,

от Данилы Чернова Петру Щетинскому».

Там хранятся его подарки отцу. Редкие юридические издания или те, в которых публиковался сам.

Переезжая в эту квартиру, она забрала их из отцовской библиотеки.

Маме объяснять свой выбор не пришлось – просто нужно для учебы.

А на самом деле… Просто нужно было для души. Туда же Санта позже ставила то, что покупала уже сама. Его рекомендации, сделанные в постах или статьях.

Она – его сталкер. Тихони тоже сталкерят.

И он, наверное, достаточно умный, чтобы всё понять. Да и она не дура, чтобы отрицать очевидное: разговору быть.

Поэтому, когда Данила подходит, наклоняет голову, смотрит сначала на профиль, потом – в глаза, Санта убеждает себя, что готова…

Отвечает улыбкой на сомнения в его глазах. Наслаждается тем, как он придерживает её за талию.

– Ты пообещала ночью, что врать не будешь, Сант. Помнишь же?

Кивает в ответ на вопрос. Помнит всё и это тоже.

– Тогда объясни мне себя, пожалуйста. Я хочу тебя понять.

* * *

Данила не предполагал, что может стать для Санты первым. Неожиданно обнаруженное выбило из колеи.

И поначалу правда разозлило. Потому что о таком предупреждают. Потому что когда девушке двадцать один – это что-то значит, о чём-то говорит.

А он не знает, что…

Наверное, хорошему преподу надо бы тут же всё прекратить, одеться, рядом посадить. И обсудить.

Ну так, чтобы по-взрослому. Педагогично чтоб.

Но Данила – херовый педагог, как оказалось. И знаток гордых фиалок тоже херовый.

Ночью он мало спал, куда больше времени апытался сопоставить, чтобы из логики ничто не выбивалось.

Получалось… Так себе.

Многое стало понятно без её объяснений.

Например, что её дрожь, когда Данила зашел «на кофе», это не стеснительность и не невозможность отказать человеку, от которого зависит её будущее.

Это неопытность и растерянность.

Он её тогда бы трахнул – а она не призналась. И сейчас не собиралась.

Очень противоречивая. Очень много вопросов поднимающая.

Испугавшаяся угроз Альбины, готовая верить во всё плохое, что только может его окружать. В её глазах – блядуна, который спит с одной, зажимает другую. Пиявки, которая высосала из её отца все соки, а стоило ему умереть – пошла сосать в другом месте. Балабола, который чешет языком о том, во что был посвящен по секрету. Танка, который прет к успеху, не гнушаясь манипуляциями на чужих эмоциях.

И тем не менее…

Ему она отдалась.

Со всей искренностью. С неподдельным желанием. С подозрительно решительной готовностью. Которые тоже помешали ему разобраться, с кем имеет дело.

Мог ли? Наверное, да.

Она машину Ромашкой зовет… Она поехала «переживать» к маме, а не ушла с головой в вечерины.

Она слишком серьезная, как для своего возраста. Ход её мыслей слишком для него неочевиден.

Но, честно говоря, вчера он совершенно не думал о ходе её мыслей.