Старая дева Мария

Здесь отец Захарий окончательно вспомнил ее и теперь больше думал вообще, чем конкретно над ее словами. Т.е. дело то было понятное, эта здоровая привлекательная женщина решила как бы его припереть к стенке вот такой вот дилеммой, тысячу раз уже решенной до нее, и сама-то для себя все решила, а пришла выговорить наболевшее, и теперь его святой долг человека решительного и никогда уже не могущего попасть в тупиковую ситуацию - выслушать ее сердцем, помолиться за спасение ее души, но на грех-то все-таки указать. Судя по всему, она чиста и непорочна, раз не хочет ни с кем связывать свою жизнь, кроме как с избранником, - заключил отец, - она была бы хорошей женой всякому, даже святому человеку, а детям его - прекрасной матерью. Отец Захарий глубоко вздохнул, введя в заблуждение Марию, а сам подумал о своей супруге Лизе, с которой никак не удавалось ему заиметь детей.

- Ты сама уже все решила, но что-то еще от меня скрываешь, - удивляясь сам себе, вдруг выдал отец Захарий.

Маша оторопела - так прямо в точку попал рыжий поп. Но ведь она не может о таком говорить ему, ведь это издевательство - в божьем храме оглашать прочтенное в царстве теней. Да и как будет выглядеть он, Змей-Искуситель, отец будущего ее ребенка, со своими кривляниями в глазах священного человека?

Зачем она с ним заговорила? - укоряла себя Маша, выходя из храма. Нужно было просто прийти, постоять тихонько у богородицы и ни с кем не делиться, ведь все равно не считала она грехом свой завтрашний поступок. Разве может быть что-либо чище и безгрешнее ее любви, совершенно справедливо заключила сомнения Мария и вдруг вспомнила, как много лет назад исключила, - не одна, конечно, а в составе, - рыжего студента-пятикурсника из рядов всесоюзного комсомола за религиозный фанатизм и критику руководства.

* * *

Змей-искуситель Верзяев, из всей упоминавшейся выше компании был, конечно, самым жизнелюбивым человеком, и уже по одному этому самым первым негодяем. Он любил все земное, любил вкусные деликатесные вещи, например, икру черную и красную, свежую и обязательно с водочкой, любил красивых женщин, любил свой авто и быструю езду на нем, особенно с кем-нибудь вдвоем, любил хорошие книги, с перцем, с контрапунктом, не любил, однако, Чехова за неумение увидеть в жизни пронзительную сладостную цель и изобразить истинно талантливых людей, кроме того, был сам весьма талантлив, что было особенно несправедливо, и окончательно подчеркивало всю его отъявленную бесспорную мерзость. Честно говоря, даже жаль, что именно он во всей этой истории оказывается фигурой временной, краткосрочной, эпизодической, тем более, что после исторического разговора с Марией что-то в нем даже стало еще более гадким и отвратительным. Именно, вначале услышав о ребенке, он, как и полагается всякому низкому любовнику, испугался, но после внезапно изменился в обратную сторону, и до того пришел в радостное возбужденное состояние, что немало напугал тем вечером свое семейство. И весь следующий божий день был радостен, со всеми шутил, обнимал хорошеньких девушек, делал направо и налево комплименты, прикидывался дурачком с сослуживцами, сладостно отдаваясь им на растерзание под завистливые настороженные усмешки. В общем, на подлеца накатило.

- Ведь до чего же отвратительное время года, господа, - витийствовал он по-товарищески в курилке, напуская всяческую грусть на свою довольную рожу...