"Старая и недобрая Англия"

Вернемся к нашей dominatrex по имени Culture. Представьте себе следующую ситуацию – возьмем какую-нибудь европейскую страну начала шестидесятых. Любую страну. Желательно, для наглядности, покондовее, попатриархальнее. Скажем, Испанию. Представим себе жизнь испанского подростка тех лет. Круг его интересов, католическую школу, таких же, как он, чумазых друзей, футбол после уроков, церковь по выходным, исповедь, непререкаемый авторитет отца, ну и так далее… Очевидно, что у него, как и у всякого подростка в мире, есть какие-то кумиры. Дебил-переросток с соседней улицы, тайком показывающий мальчишкам свою наваху, какой-то футболист местного клуба, какой-то тореро в расшитой золотом жилетке, может быть даже и какой-нибудь испанский эстрадный певец или певичка. Этакая вертлявая реплика Лолиты Торрес. В его подростковом сознании довлеет испанский мир. Мир этот кристально ясен и говорит со своими обитателями на испанском языке. Другие страны, включая старую и добрую Англию, существуют лишь на задворках его испанского сознания, это что-то глубоко вторичное по отношению к каждому элементу окружающей его реальности. Нелишним будет упомянуть, что Испания начала шестидесятых, в которой живет наш подросток, – это самая настоящая фашистская страна, в которой железной десницей правит диктатор Франко. Испания – это страна, где все схвачено.

И вот, начиная с 1964 года, страну, начиная со столицы, а потом и далее, по всем испанским городам и весям, захлестывает волна битломании. Спасу от этого нет никакого, так как сбившаяся в кучу и ощетинившаяся против "русских" послевоенная Европа представляет собой единое информационное пространство. И вот наш испанский мальчик начинает слушать местное радио, которое он раньше слушал вполуха, в воскресенье, после церкви, он выпрашивает у матери сколько-то там песет "на мороженное", бежит в магазинчик, торгующий пластинками и покупает первую в своей жизни эстрадную пластинку, сингл, сорокапятку, с такими непривычными, играющими небывалую, чужую музыку, "жуками". Вот наш мальчик делится своими впечатлениями с одноклассниками и неожиданно обнаруживает, что и они уже слышали эту песенку, и им она нравится именно своей необычностью и полузапретностью, так как нашему мальчику и его друзьям ясно, что ни священник, ни родители этого "сумбура вместо музыки" никак не одобрят. Школьники начинают следить за жизнью своих новых кумиров, они отращивают себе такие же прически, они вырывают из журналов страницы с фотографиями знаменитостей, они увешивают стены своей комнаты красочными плакатами, отец, обнаруживший по доносу младшей сестренки все это безобразие, с криком рвет и топчет бумажное великолепие, лишь усиливая тайную, но уже неодолимую страсть. Школьники щеголяют невесть как ставшими им известными подробностями из жизни звезд, в классе появляются свои мученники за идею, остракизму подвергаются те, кто ко всей этой чепухе равнодушен, мальчишки забывают и футболиста, и тореро, и Лолиту Торрес… Более того, поскольку они хотят знать, о чем там говорится в песенках, которые уже вовсю крутятся по радио, они начинают старательно переводить эти песенки со словарем, они, пыхтя, ХОТЯ ИХ НИКТО НЕ ЗАСТАВЛЯЕТ, учат английский, они начинают щеголять друг перед другом английскими словечками, они волей неволей впускают Англию в себя. Англия становится частью их испанского мира.

В Испании происходит еще вчера неслыханное – появляется ИСПАНСКАЯ группа Los Bravos, которая выпускает сингл Black Is Black НА АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ. И сингл этот расходится в ИСПАНИИ небывалым тиражом. Какая уж там Лолита Торрес… Black Is Black становится популярным в самой Англии и вновь возвращается в Испанию, раздутый уже до какой-то неимоверной величины. Музыка здесь опять же не при чем. Дело совсем в другом. В нашем случае речь уже заходит о такой штуке, как национальная гордость. Ну как же – сам старик Альбион нас заметил и благословил. Вот, правда, в гроб он не только не сходил, а и сходить не собирается…

Обращаю ваше внимание на тот незначительный факт, что каким-то образом так вышло, что испанцам вдруг стало дело до того, что о них думает туманный Альбион. Еще вчера на думы британского Опанаса испанцам было плевать с высокой горки, а сегодня поди ж ты… Надо же… Как лестно узнать, что наши песни слушают в САМОМ ЛОНДОНЕ. И это, напомню, совершенно чуждая Англии страна где "бежит, звенит Гвадалквивир". Что уж говорить о культурно близкой Англии Америке, где, начиная с 1964 года вдруг выяснилось, что "если человек говорит с британским акцентом, то он тут же обретает некую ауру, а все, им говоримое, наполняется особым смыслом…"?