Старая крепость

– Им и не нужно бежать к выходу! Пусть бегут к окнам, – ткнул стволом пулемёта в их сторону Викинг, – на северной стене. Выпрыгивают и бегут к домику, где засело отделение Шойнемана. Они их тоже поддержат огнём. Больше у этой группы шансов выжить нет!

– Пожалуй, ты прав, – задумчиво произнёс Шульц, – Только бежать им нужно не к Шойнеману, а к Трёхарочным воротам. Там держится первая штурмовая группа плюс с Северного постоянно поддавливают наши батальоны. Согласен, что это дальше, но, на мой взгляд, безопаснее. Если бежать к Шойнеману, – из ворот церкви русские просто расстреляют их в спину.

– Можно и так, – немного подумав, кивнул Викинг.

– Ройс! У тебя есть идеи как выбраться? – закричал Шульц.

– Мы думали, что вы атакуете их по лестнице, а мы поддержим снизу!

– Хороший план, Ройс, но у нас нет столько людей, чтобы атаковать!

– Так… Так что же нам… Помирать здесь, господин лейтенант? – срывающимся голосом спросил пулемётчик.

Все затаили дыхание, – что ответит Хольц?

– Положение тяжёлое, но шанс есть. Предлагаю следующее: прорываетесь к северной стене и прыгаете в окна, на улицу. Оттуда, – бегом к Трёхарочным, там сражается первая штурмовая группа, они и отделение из столовой комсостава вас прикроют огнём. Ваш прорыв мы поддержим имитацией атаки по лестнице и с хоров закинем вниз пару гранат. Другого варианта не вижу, – закончил лейтенант.

Немного помолчав, Ройс ответил:

– Ладно, господин лейтенант, – деваться нам всё равно некуда. Командуйте, мы готовы!

Хольц оглядел нас:

– Ну что, поехали? Штубе! – крикнул он в сторону лестницы, – давай гранату, начинаем!

– Кидайте! – это уже нам с Эмилем.

Отвернув колпачки с М-24, практически синхронно дёргаем за шнуры.

– На счёт «три»! – командую Эмилю. Тот кивает. Слышно, как шипит замедлитель. Главное, чтобы не рванула в руках…

– Раз! Два! – бьёт по ушам приглушённый взрыв со стороны лестницы, сразу за ним раздаются выстрелы маузера и короткие очереди МР-40, – Студент с Вилли уже воюют.

– Три! – кидаем гранаты вниз. Они подскакивают на бетонном полу и запрыгивают под хоры, – туда, где, по нашему мнению, сидят русские.

– Вперёд!!! – орёт Шульц группе Ройса, энергично махая рукой.

Те дают дружный залп в сторону дверей, затем вскакивают и бегут к окнам. На месте остаётся только пулемётчик. Он стреляет короткими очередями, прикрывая отход товарищей. Стрелки метают гранаты в сторону бокового выхода, вдоль галереи. Разрывы! Солдаты уже у окон, они дают ещё один дружный залп по дверям: кто стоя, кто с колена.

Как по сигналу, вскакивает Ройс и огромными прыжками несётся вправо. Падает за колонну, выставив пулемёт. Его товарищи благополучно выпрыгивают в окна. Всё чётко, слаженно, – как будто неделю репетировали! Мы с Эмилем кидаем вниз ещё по одной гранате: это всё, чем мы можем помочь камрадам в данной ситуации.

Викинг внешне спокоен, наблюдая с балкона за прорывом группы Ройса, но побелевшие костяшки пальцев, сжимающих пулемёт, выдают огромное внутреннее напряжение. Ему хуже всех: если мы с Райзингером занимались метанием гранат, то есть были при деле, то от него вообще ничего сейчас не зависит. Наш пулемётчик выступает в роли зрителя.

Вот Ройс длинной очередью добил ленту, вскочил на ноги и бросился к окну. Здесь он чуть замешкался: с ходу перемахнуть через окно мешает тяжёлый пулемёт. Кинув свой верный MG-34 на подоконник, Ройс ухватился за раму. Я бросил взгляд на Викинга, – тот весь подался вперёд, как бы помогая Иоахиму преодолеть последние сантиметры, отделяющие того от спасительного окна.

– Бросай пулемёт! – не выдержав, заорал справа Эмиль.

Даже если Ройс и слышал этот отчаянный крик, следовать совету Райзингера было уже поздно. Красноармейцы пришли в себя и открыли ответный огонь. Уже стоя на подоконнике, Иоахим вдруг дёрнулся, нелепо взмахнул руками и упал. Он был ещё жив и пытался подняться, ползая на коленях в пыли под окном, когда тяжёлая винтовочная пуля со звоном пробила его каску. Голова пулемётчика вспухла кровавым облачком. Выстрел опрокинул обер-гефрайтера Ройса навзничь, и он упал, широко раскинув руки в стороны. Будто бы вымещая свою злобу, русские продолжали стрелять в уже неподвижное тело пулемётчика, под которым стремительно расплывалась огромная лужа крови. Оказывается, пуля попадает в тело человека с таким мерзким чавкающим звуком… Его нельзя ни с чем спутать: услышав один раз, – этот звук будет с тобой навсегда.

На Викинга было больно смотреть: он как-то сразу постарел, сгорбился, опустил плечи. Хольц покачал головой и убежал к лестнице, наказав нам смотреть в оба. В глазах Эмиля стояли слёзы, которые он изо всех сил старался сдерживать. Ободряюще похлопав обоих по плечам, я направился к северному окошку, – посмотреть как дела у благополучно выбравшихся из церкви стрелков группы Ройса.