Старая крепость

Я подал ему измятый конверт и попробовал тоже улыбнуться, но улыбка у меня получилась кривая.

Прочитав повестку, посыльный сказал:

– Пойдем, парень!

Проводив меня на второй этаж, он сказал, показывая на скамью у дверей какой-то комнаты:

– Сиди тут и дожидайся! Вызовут!

После его ухода я заметил, что в конце этой удобной, с выгнутой спинкой, лакированной скамьи сидел еще какой-то хлопец. Я обернулся к нему и едва не закричал от радости.

– Юзик, и тебя вызвали?

Мне сразу стало веселее.

– Вызвали! – смущенно протянул Куница. – А зачем – не знаю.

– А я тоже не знаю! – едва успел сказать я, как открылась обитая клеенкой дверь двенадцатой комнаты и на пороге появилась девушка в высоких зашнурованных ботинках. Где-то я ее уже видел.

– Заходите, ребята! – пригласила она.

– Мне… к Кудревич! – опешив, сказал я.

– Знаю. Кудревич – это я! – чуть улыбнувшись, объявила девушка. – Проходите быстрей да усаживайтесь!

Очень светлая, продолговатая комната. Три окна ее выходят прямо на Семинарскую. Сквозь стекла видны верхушки серебристых тополей, растущих перед зданием в палисаднике. Около самой двери на стене висит большая карта, а сбоку стоит шкаф. Видно, эта девушка – большой начальник, раз у нее есть в этом доме своя отдельная комната, почти такая же, как кабинет директора гимназии Прокоповича.

Мы осторожно уселись на стулья у затянутого зеленым сукном письменного стола. Стол совсем чистый, будто только что купленный, – ни одной бумажки на нем не видно.

– Ну, как живете, ребята? – спросила девушка и, шумно придвинув к себе кресло, села за письменный стол, наискосок от нас.

Она немного скуластая, но красивая. Смуглый румянец заливает ее щеки. Глаза у нее карие, спокойные, ровно подстриженные каштановые волосы заложены за уши. А уши маленькие, розовые. Они совсем не оттопыриваются, как, например, у Куницы. Лицо у Кудревич доброе, веселое. Не ее ли это держал под руку Омелюстый у могилы Сергушина?

– Ну, что же вы, рассказывайте, – продолжала девушка. – Что у вас тут в городе творилось, когда наших не было?

– Да мы… уходили из города… – медленно, запинаясь, ответил Куница.

– Куда?

– А в Нагоряны!

– Это возле Думанова?

– Ага!

– Долго вы там были?

– Да нет, недолго, дня два, – помог я Кунице.

– А остальное время жили в городе, так? – спросила Кудревич.

– Остальное время жили в городе, – повторил ее слова Куница.

– Гуляли по городу, дрались, в крепость ходили, правда? – прищурив глаза, спросила девушка.

– В крепость ходили! – согласился Куница. – Пришли, а там человека того петлюровцы убивали.

– Какого человека?

– Ну… какого! – вдруг заволновался Куница. – Вы будто не знаете. А того, что доктор Григоренко выдал петлюровцам, Сергушина. Ему ж памятник в крепости поставили. То мы могилу его показали. Вы Омелюстого знаете? Вот спросите у него. Да, да, вы знаете… – вдруг смешался Куница, заметив, что девушка улыбнулась. – А зачем вы тогда спрашиваете? – протянул он обидчиво и замолк.

– Да, я все знаю, – спокойно и уже не улыбаясь ответила Кудревич. – Ну, вот что. Я сейчас при вас поговорю с одним типом, а вы послушайте…

Кудревич поднялась и сразу ушла, но не успели мы перекинуться друг с другом парой слов, как она возвратилась вдвоем с доктором Григоренко. Искоса глянув на нас, доктор присел на стул напротив следователя. Он держится так, будто ему совсем безразлично, о чем будет спрашивать Кудревич. Григоренко оброс бородой. У него мешки под глазами. Пояска на рубашке нет, и коричневые его туфли не зашнурованы.

– Я возвращаюсь к старому вопросу, – доставая из стола папку с бумагами, сказала Кудревич. – Я думаю, что вы наконец расскажете, каким образом, выдав этим наймитам Антанты Сергушина, вы стали свидетелем и участником его расстрела?

– Я никого не выдавал… И свидетелем не был… Это клевета… Чистая клевета… – пробормотал доктор.

– Скажите, – не слушая Григоренко, снова спросила Кудревич, – вы, должно быть, хорошо знакомы с Гржибовским? Приятели с ним, так? Чем вы объясните, что он обратился за помощью именно к вам?

– Какой Гржибовский? Какая крепость? Что вы, барышня, в самом деле, выдумываете? – сказал доктор, чуть приподнимаясь со стула.

– А кстати, доктор, я про крепость вас сейчас совсем и не спрашиваю! – улыбнулась Кудревич.

– Да, конечно, сейчас не спрашиваете, зато раньше спрашивали! – быстро вывернулся доктор и даже стулом заскрипел.

– Значит, в крепости вы тоже не были?

– Да господь с вами, какая крепость? Конечно, не был. Я живу на другом краю города, мало мне дела, чтобы в крепость ходить, – шевеля усами, ответил доктор.

– Как же вы, дядя, не были, когда туда на своей коняке приезжали? И землю щупали, – неожиданно вмешался в разговор Куница.

Доктор хмуро, с презрением глянул на Куницу и отвернулся к следователю.

– Погоди, паренек! – остановила Куницу Кудревич и снова посмотрела на доктора.

– Значит, вы и сегодня утверждаете, что никогда ни с кем в Старой крепости не бывали и с Марком Степановичем Гржибовским незнакомы? Так я вас понимаю?

– Так! – облегченно вздохнул доктор.

– Ну хорошо, – согласилась Кудревич и захлопнула папку с бумагами.