Старая Москва. История былой жизни первопрестольной столицы

И с самого этого часа произошел неожиданный и крутой переворот в ее туалетных привычках. Она часто заказывала и надевала новые платья из дорогих материй. Все домашние и знакомые дивились этой перемене, поздравляли ее с щегольством ее и с тем, что она как будто помолодела. Она, так сказать, наряжалась к смерти и хотела в пользу своей прислуги пополнить и обогатить свое духовное завещание. У нее была только одна дорого стоившая страсть – это собирать драгоценные камни. Княгиня купила знаменитый бриллиант «Полярная звезда» за 300 000 рублей, а также диадему бывшей королевы Неаполитанской Каролины, жены Мюрата, и еще знаменитую жемчужину в Москве у грека Зосимы за 200 000 рублей, под названием «Пелегрина», или «Странница», некогда принадлежавшую королю Испанскому Филиппу II. Затем Юсупова много тратила денег на свое собрание античных резных камней (cameo и intaglio).

Единственный сын Татьяны Васильевны, Борис Николаевич, известен как человек весьма деятельный и заботливый в выполнении своих обязанностей. По рассказам его современников, он умирал на службе и за хозяйственными делами своих обширных имений, и за день до своей смерти занимался делами службы. По словам его биографа, «счастье открывало ему блестящее поприще».

Он был крестником императора Павла и еще в детстве получил Мальтийский орден, а от отца к нему перешло потомственное командорство Ордена св. Иоанна Иерусалимского. По выдержании экзамена при Комитете испытаний в С.-Петербургском Педагогическом институте, он поспешил вступить в гражданскую службу.

Как уже мы сказали, трудолюбивая деятельность была отличительною чертою его характера. Князь, владея в семнадцати губерниях имениями, каждый год обозревал обширные свои имения. Даже такие страшные вещи, как, например, холера, не удерживали его от хозяйственных забот; и в то время, когда последняя свирепствовала в Малороссии, он не побоялся приехать в свое село Ракитное, где в особенности губительно действовала эта эпидемия; не опасаясь заразы, князь всюду ходил по селу.

В домашней жизни князь чуждался роскоши; все утро его было посвящено служебным и хозяйственным делам.

Но в час обеда он всегда был рад встретить у себя своих приятелей и знакомых: он не делал разбора и различия по чинам, и, однажды приглашенные им, получали к нему доступ навсегда.

В разговоре князь был шутлив и остроумен и умел ловко подметить странности своих знакомых. Вечером князь всегда был в театре, любовь к которому унаследовал от отца, долгое время управлявшего театрами; князь, впрочем, любил только бывать в русских спектаклях.

Князь превосходно играл на скрипке и имел редкое собрание итальянских скрипок. Борис Николаевич не любил своего Архангельского и никогда не живал в нем подолгу; одно время он начал многое оттуда вывозить в свой петербургский дом, но император Николай Павлович, помнивший его Архангельское, велел сказать князю, чтобы он Архангельского своего не опустошал.

Князь никогда не давал празднеств в этом имении и, приезжая в Москву, обыкновенно останавливался в своем древнем боярском доме, подаренном, как мы выше говорили, его прадеду императором Петром II.

Дом этот в Земляном городе, в Большом Харитоньевском переулке представлял редкий памятник зодчества конца XVII века; прежде он принадлежал Алексею Волкову. Каменные двухэтажные палаты Юсуповых с пристройками к восточной стороне стояли на пространном дворе; к западной их стороне примыкало одноэтажное каменное здание, позади каменная кладовая, далее шел сад, который до 1812 года был гораздо обширнее, и в нем был пруд. По словам А. А. Мартынова, первая палата о двух ярусах, с крутою железною крышею на четыре ската, или епанчой, отличается толщиною стен, сложенных из 18-фунтовых кирпичей с железными связями. Прочность и безопасность были одним из первых условий здания. Наверху входная дверь сохранила отчасти свой прежний стиль: она с ломаною перемычкою в виде полуосьмиугольника и с сандриком вверху, в тимпане образ св. благоверных князей Бориса и Глеба. Это напоминает заветный благочестивый обычай русских молиться пред входом в дом и при выходе из него. Здесь были боярская гостиная, столовая и спальня; к западной стороне – покой со сводом, об одном окошке на север, по-видимому, служил моленною. В нижнем этаже, под сводами – то же разделение; под ним – подвалы, где хранились бочки с выписными фряжскими заморскими винами и с русскими ставленными и сыпучими медами, ягодными квасами и проч. Пристроенная на восток двухэтажная палата, которая прежде составляла один покой, теперь разделена на несколько комнат.