Старая немецкая сказка, или Игра в войну

– Иначе завтра заткнем тебе рот, свяжем и запрем в Жоркином подвале с крысами, – тоже пригрозил Леонид. И ему так же можно было верить на все сто – заткнет, свяжет и запрет.

Зинка притихла.

– И весь бой сиди вон там и не высовывайся, – показал он на заросший блиндаж за нашим окопом.

Она послушно кивнула, четко понимая, что лучше свободной сидеть в блиндаже, чем связанной в немецком подвале с немецкими крысами.

Утром у меня чуть все дело не сорвалось. Мама неожиданно сказала:

– Может, дома с книжкой посидишь? И где вы целыми днями шляетесь?

– Да мы с ребятами гуляем. На речку ходим, в парк, – затараторил я, боясь, что она вдруг оставит меня дома. И не оправдаешься тогда, не отмоешься и станешь навечно дезертиром и предателем в глазах друзей!

– Хорошо, что не один гуляешь. Иди-иди, – успокоилась мама.

А уж как я успокоился и, толком не позавтракав, выскочил из дому.

Не знаю, подсматривали накануне за нами враги или нет, но все они тоже заявились в касках, да только не счищали с них фашистские знаки. Они не стали возражать против выбранного нами окопа. Их было шестеро. И когда мы указали им на неравенство сил, они лишь посмеялись. Мол, во время войны вас, русских, тоже было больше, и они, немцы, не протестовали. Ну что на это скажешь? Я уже упоминал об этом раньше. Мы ничего и не сказали, других подходящих ребят у нас не было, одна мелюзга. Жили, правда, в замке у реки два русских брата-близнеца, но им было за пятнадцать, они не годились.

Мы разошлись по окопам, и сражение началось. Полетели камни. Вот когда, вероятно, порадовалась Зинка в своем безопасном блиндаже. Она тоже пыталась иногда швырять глиняные куски, но они не долетали до врагов. А те били довольно прицельно. Раза три мне звучно попадало по каске так, что я даже приседал.

Забыл сказать, что уговорились сражаться до первой крови.

В минуту короткого затишья я увидел на бруствере окопа гриб.

Обыкновенный подберезовик. И поразился тому, как он сюда забрался. В германских лесах была тьма-тьмущая хороших грибов. И несмотря на тяжелую жизнь, немцы их не собирали. Да еще удивлялись, что эти неразумные русские так одержимы грибным азартом. Полные корзины несут: белых, подосиновиков, маслят, лисичек, а то и явных поганок, за которые они принимали опята. Видать, когда-то в древности населению объявили, что грибы собирать не следует, можно отравиться.

И сразу всеобщий “яволь”, слушаюсь. С тех пор, наверно, несколько веков немцы едят только шампиньоны, выращенные в отработанных угольных штольнях. Потом уж, лет через десять, когда я приезжал в

ГДР студентом, мне говорили, что немцы, явно под влиянием русских, все-таки увлеклись грибной охотой. Но в ФРГ, мол, этого нет. А ведь в ГДР они жили уже лучше, чем мы в России, и не то что не бедствовали, а просто объедались своими вкуснющими колбасами и сосисками. Особенно славилось у них одно блюдо из сырого свиного фарша, по-моему, с сырыми же яйцами, перцем и луком. И когда я сказал, словно в прошлом они о грибах, что можно от этого заболеть, не говоря уж о глистах, они только посмеялись. Свинина, мол, из магазина, проверенная, со штампом: значит, никакой опасности нет.

Эх, нам бы тогда их заботы!..

Но я отвлекся от боя с немецкими мальчишками. И противник, и мы обстреливали друг друга, наверно, целый час. У нас тоже были удачные попадания. Леонид засветил Эрвину камнем в плечо, и я даже издали увидел, как тот скривился от боли.

Наш боезапас подходил к концу, когда вдруг вскрикнул Жорка, и кисть руки у него окрасилась кровью. Мигом прискакала Зинка – она заранее произвела себя в санитарки, прихватив сюда бинт и йод, – и стала перебинтовывать ему руку.

– Жить будет, – уверенно определила она. – Только кожу рассекло.

Не спеша подошли немцы, посмотрели на проступающую сквозь повязку кровь и заявили:

– Ладно, перемирие. Встретимся через неделю, пока заживет.

Они как в воду глядели. Рука у Жорки зажила дней через шесть.

Дома он сказал, что споткнулся и неловко упал на камни. Да уж, про камни он не соврал.

БЕЛКА-ПАТРИОТКА

Сражение сражением, но мы уже начали учиться – осень тихо подкараулила нас, нахально поглотив лето. Только Жорка вылечился, и будьте любезны – первое сентября.

Как и говорил Леонид, нас отвозили в школу в город Р. на автобусе и потом привозили назад.

Про нашу школу и вспоминать особо не хочется. Это был еще тот дурдом! Сейчас, с высоты лет, представляю, что думали о нас местные жители. Гвалт, крики, потасовки, игра на деньги в пристеночку, битье ногой “жошки” – кусочка кожи с мехом и свинцовым кругляшком, дикие прыжки друг через друга в “отмерного”.

Сюда съезжались советские мальчишки и девчонки из ближних окрестных гарнизонов. Причем и здесь мы учились раздельно, но если в России были разные школы, мужские и женские, то здесь разные классы, так сказать, по наличному составу.