Старая переправа

Сложили пару костров из сухой травы. Шило нашёл треугольную канистру с горючей жидкостью белого цвета, похожей на жидкий парафин. Сделали несколько факелов, промочив тряпки этой жидкостью. Конечно, жидкость сразу не загоралась, поэтому решили жечь постоянно один факел либо костёр, чтоб от него можно было поджечь остальные.

Солнце двигалось по небу очень быстро, вот, когда не нужно, время тянется, а как нужно – летит стрелой. Только жара спала, а солнце уже над краем горизонта и падает стремительно.

Проходя мимо палатки, Данил услышал разговор.

– Вода, поняла? – спрашивал Оким.

– Поняла, вода, – вторила ему Карина.

– Так дай воды попить.

– Нет.

– Да что ты за басурманка такая, тряпкой только дразнишь.

– Не поняла.

Данил заглянул в палатку. Оким сидел, оперевшись спиной на рюкзаки, а Карина мокрой тряпкой смачивала ему губы, но не давала пить.

– Как себя чувствуешь? Живой?

– Нормально всё со мной, подумаешь царапина, пить только охота, а эта мучительница ни вставать, ни пить не даёт, дай хлебнуть.

Оким потянулся к фляге Данила, девушка предостерегающе встала.

– Нет, друг. Тебе нельзя. Терпи, завтра можно будет.

Увидев, что Данил отрицательно машет головой, Карина вновь присела рядом с Окимом.

– И ты туда же. У меня рот ссохся весь.

– Подожди.

Данил достал металлическую ложку и, чуть налив воды в стакан, опустил туда ложку.

– Как невмоготу будет, облизывай ложку.

Когда-то давно, когда Данил учился классе в пятом, у его товарища вырезали аппендицит, и вот он хвастался, что пить не давали, но разрешали держать ложку во рту, которую только что вынул из воды.

Карина разрешила дать Окиму ложку только тогда, когда Данил, окунув её в воду, перевернул кверху выпуклостью.

– М-м… Чуть полегче, – промычал Оким.

– Ладно, солнце сядет, приду.

Работы по организации защиты периметра вроде было немного, но и работали только втроём. Да и то, как сказать втроём, Шило лишнего не нагнётся, только через пинки, а Геху можно сравнить с бездумной мощной машиной, которая ворочает тяжести, но нужно указывать, где брать и куда класть, да ещё проверять, как положил. Естественно, напрашивался вариант поставить Шило, чтобы командовал Гехой, но не всё так просто: Шило зазнается, а Геха вновь засопит и вообще ничего делать не будет. Поэтому приходилось крутиться, иногда ещё помогая Серому с приготовлением ужина.

Солнце сорвалось за горизонт, и что не успели, уже не успели. Смысла спешить уже не было. Конечно, вал не накопали, кольев не набили. Но соорудили что-то похожее на стену из арбы и пары брёвен, натянули леску, сделали факелы, навалили различного хлама кучками. Осталось навесик сделать, чтобы под ним переночевать, если вдруг дождь, но не из чего. Ладно, кто в палатку, кто под арбу, спрячутся, если что. Лошадь стреножена, далеко не убежит и одновременно сможет упрыгать от забредшего сухаря. Специально её охранять некому и нечем. Значит, осталось поужинать, поговорить с Окимом и ложиться спать.

Данила разбудили в его дежурство, а значит, ночь прошла спокойно. Утром было не то что прохладно, очень холодно. Хорошо хоть, Серый начинал кашеварить и развёл костёр. Данил сидел, завернувшись в одеяло, небо быстро серело, ещё чуть – и рассветёт.

Перед рассветом вся лощина затянулась туманом, а около костра туман был практически непроницаемым. Это плохо, вообще ничего не видно, да и туман осаживался капельками на ружье. Так, глядишь, и порох отсыреет, а без выстрела оставаться не хотелось. Правда, был ещё пистолет-пулемёт с одним патроном, но и там осечка может быть. Да и тишина такая, будто туман уши затыкает.

Неожиданно заржала лошадь, которая не так и далеко была от костра, кажется, она запрыгала в сторону. Данил с Серым вскочили с мест, вслушиваясь в тишину.

Еле звякнула консервная банка, как будто ветер чуть колыхнул. Нет, лучше казаться идиотом и разбудить всех, чем быть идиотом и никого не будить.

– Тревога! Подъём!

Все повскакивали, сжимая палицы и вертя головами, вслушиваясь в тишину. Даже Карина вывела Окима из палатки и, взяв найденную Данилом мотыгу, замерла, поддерживая Окима.

– Яшир, держи.

Данил передал кремневое ружьё Яширу, а сам взялся за топор. Но тишина продолжала давить на уши, что происходило вокруг, было не видно из-за белой пелены тумана.

– Командир… – шепотом произнес Шило.

– Что?

– Да лучше промолчу, а то опять будете говорить, что я накликал… – высказать мысль Шилу помешал приглушённый звон банок, все обернулись в сторону звука.

– Смотреть всем за своими секторами. Банки привязаны там, а леска идёт вокруг, неизвестно, где он леску задел и с какой стороны идёт.

Все всматривались в туман, на звук полагаться было совершенно бесполезно, ни одного шороха не слышно. Как, впрочем, ничего не видно было в молочном тумане. Вновь звон банок.