Старая рана

– Тем более! Я ее даже не знала никогда. Да в документах все это должно быть зафиксировано, вы спросите у Юркина!

– Спрошу, Аленушка, непременно спрошу! – твердо произнес Крячко.

Он понимал, что Юркин, скорее всего, давно уничтожил эти документы или, по крайней мере, старательно их подчистил. Но если было заведено дело, то его вполне можно отыскать. К тому же не исключено, что об этом писали в прессе. Словом, стоит покопаться, очень даже стоит!

Дверь приоткрылась, и в нее заглянула женщина – одна из сотрудниц, ушедших на обед. Увидев, что Крячко еще там, она тут же закрыла дверь. Станислав поднялся и, искренне поблагодарив Алену, снова двинулся в кабинет Юркина.

Борис Павлович встретил Крячко широкой улыбкой.

– Ну что, еще чайку? – бодрым голосом предложил он.

– Благодарю, не стоит. Вы документы приготовили? – спросил Крячко со строгим лицом.

– Да, конечно! Вот, прошу! – Юркин достал из ящика стола конверт и протянул его Крячко.

– Это что? – спросил Станислав, не прикасаясь к конверту.

– Как что? Документы! – с нажимом произнес Юркин и пошевелил пальцами.

Станислав протянул руку и, не поднимая конверта, приоткрыл его. Изнутри торчали уголки крупных купюр.

– Понятно, – бросил он и присел на стул напротив Юркина. Конверт по-прежнему лежал на столе. – Борис Павлович, или вы сейчас же предоставляете мне настоящие документы, причем включая годичной давности по делу об отравлении «паленым» алкоголем в магазине «Три стопочки», или я немедленно вызываю сюда полицию. И не купленных вами обэповцев, а самых настоящих полицейских, и фиксирую подкуп должностного лица при исполнении. И обещаю вам, – твердо произнес Станислав, – что сидеть вам придется долго, если, конечно, вам не повезет и вас вовремя не убьют, как Регину Берестову!

– Что? – Румяное лицо Юркина вытянулось и в один миг лишилось ярких красок. – Регина убита? Кем?

– А вам лучше знать, Борис Павлович, – жестко проговорил Крячко. – Это ведь вам она мешала! Так что быстро готовьте настоящие документы, а я пока посижу подожду. Чтобы вам не пришло в голову смухлевать.

Он опустился на стул, а Юркин протянул руку к телефону и стал говорить с секретарем. Рука его подрагивала.

Как и предполагал Крячко, документов по делу рюмочной «Три стопочки» в архиве Роспотребнадзора не обнаружилось. Причем Юркин, довольно быстро освоившись, нахально заявил Крячко, что его причастность к их исчезновению нужно еще доказать. Станислав не стал спорить, лишь сгреб все остальные документы, по которым работала Берестова. Стопка получилась более чем увесистой.

Увы, задержать Юркина Крячко не мог – никаких оснований для этого не было, тем более для опера по особо важным делам из Главного управления. Но звонок в ОБЭП, где работал его давний приятель, Стас все-таки сделал. Вкратце описав ситуацию, попросил, во-первых, поискать у себя материалы по тому делу годичной давности, а во-вторых, пробить по негласным каналам ситуацию с задержанием Берестовой – от кого исходила инициатива, с кем была совершена договоренность и против кого или чего в конечном итоге была направлена вся эта акция. Знакомый обещал постараться предоставить сведения как можно скорее.

Нагрузившись папками, Крячко тяжело спускался по лестнице. Насчет Юркина он не особо волновался: как ни хорохорился начальник отдела, а интерес к нему со стороны Главного управления МВД не сулил ничего хорошего и означал, что кожаное кресло под ним уже зашаталось. Бориса Павловича наверняка ожидала не самая спокойная ночь, и от осознания этого Стас испытывал удовлетворение. Поняв, что добираться с такой ношей по морозу на метро нереально, он поскрежетал зубами, представив, во сколько ему обойдется поездка на такси до Главка, и, набрав номер родного управления, потребовал прислать за ним служебную машину.

Через двадцать минут Крячко, посвистывая, поднимался по лестнице к своему кабинету, а за ним, кряхтя и отдуваясь, тащил кипу бумаг молодой сержант.

Посмотрев на часы в дежурке, Станислав обнаружил, что времени уже половина шестого. Рабочий день подходил к концу, и через полчаса он имел законное право отправляться домой. Однако во время расследования убийств и других тяжких преступлений сыщики не ориентировались на официальное время работы. Крячко должен был дождаться Гурова и обменяться с ним полученными сведениями, а также обсудить их с Орловым. Так было заведено, и он никогда не возражал против такого порядка. Но сегодня лично для него ситуация была иной. Стас помнил о просьбе жены приехать домой пораньше, помнил и о бутылке вина в кармане куртки. Но все же решил подождать и направился в кабинет.

Первым делом Станислав включил обогреватель и уселся поближе к нему. Отцепил мешавшую кобуру с пистолетом и положил на стол. Бумажная кипа горой возвышалась на полу посреди кабинета – он распорядился просто свалить ее сюда, что сержант с удовольствием и сделал, после чего быстро ушел. Разбирать ее Крячко вовсе не собирался, рассчитывая переложить ее на кого-нибудь другого – хотя бы на Гурова. Тот был известным педантом и наверняка тщательно изучил бы каждую бумажку.