Старая сказка

… И только тут Иван удосужился взглянуть на девушку. Глаза, и без того огромные, теперь занимали добрую половину лица. Девушка не отрывала глаз от безделушки, лежащей на ладони Ивана, и грудь её вздымалась глубоко и часто. Иван почувствовал, как по телу поползли мурашки. Чокнутая. Или контуженная. Сейчас припадок будет… Эх, жалость какая, такая девушка…

– Что с вами, гражданочка? Последствия?… - вернул шуточку Иван.

Но девушка уже взяла себя в руки. Нет, непохожа она на сумасшедшую.

– Как вас зовут, молодой человек?

Хм, "молодой человек"… Сама-то не больно старуха…

– Меня зовут Иван - с расстановкой произнёс Иван. - Иван Семёнович.

– А меня Тамара. Вот что, Иван…гм…Семёнович. У вас найдётся пара минут для разговора?

Иван усмехнулся. До чего война доводит - вот так, прямо на улице, клеить прохожего солдата…

– Нет, Тамара. У меня невеста есть. Извини, ничем помочь не могу.

Глаза Тамары стали сосредоточенно-напряжёнными.

– Я вовсе не принуждаю вас к сожительству, дорогой Иван Семёнович. У меня к вам будет деловой разговор.

…

– …Нет. Не продажная вещь. Разговор окончен.

Иван повернулся и зашагал прочь, испытывая сильнейшее разочарование и обиду. Надо же, такая красивая девушка - и спекулянтка. Продай ей зажигалку… Как можно продать подарок друга? Ведь в тот день Сашка покурил в последний раз…

Поворачивая в проулок, Иван ещё раз мельком взглянул назад. Девушка стояла, привалившись к дощатому покосившемуся забору, как будто разговор с Иваном высосал из неё все силы. На лице была написана такая усталость, граничащая с отчаянием, что Ивану даже стало её жаль. Неужели и впрямь расстроилась из-за какой-то там безделушки? Мещанка…

Но Иван уже и сам понимал, что врёт самому себе. Какая там мещанка! Достаточно раз взглянуть в её лицо. Наверняка дворянка в седьмом колене, графиня какая-нибудь, из бывших… Может, верно, папенькина фамильная вещь? Ну и пёс с ней!

Иван встряхнулся, разрушая наваждение чуждой, неземной красоты, и зашагал прочь.

Он шагал по улицам разорённого города, мимо щербатых провалов разрушенных, обгорелых домов, перепрыгивая через лужи и небрежно засыпанные щебнем воронки. Скорее, скорее!

… А потом была зима, и они катались на коньках на неровно залитом катке. Он всё время падал, так как не умел толком, да и коньки, взятые в прокате, имели ботинки на три размера больше - других просто не было. У Маши коньки были свои, новенькие и аккуратные, и держалась на льду она гораздо свободнее. "Опять вынужденная посадка?" - смеялась она, глядя, как Иван в очередной раз рушится на лёд. "Ты будешь полярным лётчиком, теперь уже без всяких сомнений. Во всяком случае, посадку на лёд ты уже освоил". Иван молча сопел, поднимаясь, и вдруг его щеки коснулась рука. Он поднял взгляд и поймал встречный. В зелёных глазах не было ни капли смеха.

"Больно?"

А потом была весна. Буйно цвели яблони, только что отгремела весенняя гроза, и они прыгали по островкам в лужах, засыпанных белыми лепестками. "Ещё три экзамена, и порядок. Можно паковать вещи. Ты как, не раздумал летать?" - тот она наконец промахнулась, подняв тучу брызг - "Вот зараза, моё новое платье!"

Он смотрел, как она отряхивается, и ворочал в непривычно гулкой пустой голове: ещё три экзамена, и можно паковать вещи… Возьмут, не возьмут в лётное училище… Сердце вдруг защемило от… от чего? От предчувствия близкой разлуки? Ерунда, как это их можно разлучить? Кто это их посмеет разлучить? Бред!

"Замуж пойдёшь за безродного?" - вдруг спросил он. Она перестала отряхиваться, выпрямилась. В зелёных глазах ни капли смеха.

"Позовёшь - пойду"

А потом было солнечное воскресное утро 22 июня 1941 года.

"От Советского Информбюро…"

… Они завалились в военкомат всей толпой. Военком, поводя мощными будённовскими усами, дождался, пока стихнут возгласы. "Все высказалыся? Теперь слухайте, що я вам кажу. Кто думае, що на войне треба тильки солдаты, глубоко ошибается" - он вдруг посуровел - "А робыть кто буде? Кто снаряды будет делать, патроны, винтовки? Те же танки и самолёты? Паровозы водить кто буде?" - он треснул кулаком по столу - "Що буде, коли каждый солдат себе сам буде место выбирать - где хочу, там воюю?" Военком оглядел попритихших ребят "Вот що я вам кажу, хлопцы. Ваше от вас не уйде… Будемо гутарить прямо, война началась не очень ловко, так що протянется, должно, с год, а то и боле. А пока сбирайтеся, принято решение об эвакуации вашего детдома-интерната, значит, на Урал" "Как на Урал?" "Да вот так! И разговорчики мне тут! Будете робыть, там сейчас рабочие руки ой как нужны. Всё, свободны! Исполнять!"…

… "Нас завтра увозят на Урал куда-то. Говорят, работать надо, на заводах рук нехватка большая. И не откажешься, сейчас война, по законам военного времени знаешь… Дождёшься меня?"

Зелёные глаза близко-близко.

"Немцы Минск взяли"…

– Бабушка, не подскажете, Гнутовы не здесь проживают? В этом доме до войны они жили…

Сухонькая старушка, возившаяся в огороде, с усилием распрямилась.

– А ты кем им будешь?

– Жених Машин - твёрдо выговорил Иван.