Старая сказка

Бен, слушая все эти восхваления, краснел от удовольствия, и Сэнди постаралась сделать вид, как будто ей тоже приятно, хотя в глубине души она бы предпочла, чтобы гостья не засыпала ее комплиментами. Когда она иногда оставалась в городе в гостях у Герты, то ни ее братья, ни ее родители, Марта и Петер, никогда не говорили ни про ее волосы, ни про ее манеры, ни про ее голос, но она при этом точно знала, что она им нравится, и что в их доме ее любят и считают за свою – это чувствовалось и в том, как Марта наливала ей чашку молока с утра, и в том, как Колин, маленький брат Герты, дергал ее за рукав, чтобы показать свою новую игрушку, и в том, как улыбался Петер, когда Сэнди приносила им плетенку из лесных цветов, чтобы украсить дом. И новая знакомая отца, пожалуй, поступила бы гораздо лучше, если бы не пыталась взять сердце Сэнди штурмом, а дала бы им обоим время, чтобы проникнуться искренней симпатией друг к другу. Но, в конце концов, намерения у нее – как Сэнди думала тогда – были самыми добрыми, а это само по себе важнее, чем все остальное. Некоторым людям просто тяжело выражать свои чувства. Либо они выглядят холодными и равнодушными, либо, решая все же выказать кому-нибудь симпатию, перегибают и кажутся грубыми льстецами – тогда как на самом деле они, может, просто-напросто застенчивы и не привыкли к обществу чужих людей.

Бен сказал Сэнди, что их гостью зовут Катериной, и что она может, если хочет, называть ее «тетей», как свою крестную Марту, но Сэнди казалось, что это не настоящее ее имя. Во всяком случае, однажды Сэнди сказала Марии – «Тетя Катерина попросила сделать то-то», и та фыркнула – «какая еще тетя Катерина?..». Но потом, увидев удивление на лице Сэнди, Мария сильно смутилась и сделала вид, что она просто пошутила. Бен сказал, что Анна и Мария, жившие очень уединенной жизнью, просто никогда не слышали, как кто-то обращается к их матери по имени, и так привыкли слышать друг от друга только «мама», что совсем забыли, что у «тети Катерины» вообще есть имя. Но все-таки это было странно. Взрослым вроде Бена свойственно считать сверстников Сэнди дурачками, но Сэнди-то понимала, что Анна с Марией были не настолько маленькими девочками, чтобы совершить подобную ошибку.

Через пару месяцев после того, как Сэнди в первый раз увидела вдову и ее дочек, отец, наконец, решился сказать ей, что собирается жениться второй раз.

- У тебя будет кто-то, кто заменит тебе маму, а Анна с Марией станут твоими сёстрами. Здорово, правда?.. - голос Бена звучал неуверенно.

- Здорово, - покладисто согласилась Сэнди. До сих пор она вовсе не чувствовала, будто в ее жизни чего-нибудь не хватает, и никогда не завидовала Герте, у которой был не только Петер, но и Марта. Отец заменял ей всю семью. И даже если бы она мечтала иметь мать, едва знакомая чужая женщина в подобной роли была Сэнди совершенно не нужна. Но, раз она была нужна отцу, Сэнди готова была потерпеть. К тому же, она полагала, что жизнь с мачехой будет не слишком отличаться от того, к чему она привыкла. Хозяйство у них было большим, и раньше им с Беном приходилось поднапрячься, чтобы успеть переделать все дела. Несколько лишних рук не повредит, а дом вместе с пристройками и службами такой большой, что, если она не захочет лишний раз видеться с сестрами и мачехой, можно будет встречаться с ними только за столом. И поначалу все именно так и было. Но чем дальше – тем чаще ее новые сестры, Анна и Мария, уходили на весь день гулять или залеживались допоздна, ничем не помогая Сэнди, а ее новая мачеха, которая в самом начале была очень вежливой и говорила Сэнди – «милая, будь так любезна, сделай то или другое, пока я займусь вот этим», стала просто говорить – «пойди и сделай то-то», а сама при этом часто даже не пыталась сделать вид, что она чем-то занята.

Позднее Сэнди думала – почему мачеха поначалу притворялась вежливой и доброй? Может быть, ей требовалось время, чтобы основательно завладеть Беном, а может, ей просто не хватало смелости на то, чтобы сразу же начинать открытую войну. А может, дело просто в том, что никакое зло не утверждается на свете в одночасье. И в доме у Сэнди перемены тоже происходили постепенно, так, что поначалу их трудно было заметить невооружённым глазом.

Сэнди сперва терпела все более явную несправедливость, но потом стала сердиться. И однажды, в ответ на очередную просьбу – а точнее было бы сказать, приказ, поскольку мачеха чем дальше, тем меньше заботилась о том, чтобы придать своим распоряжением видимость просьбы – резко возразила: «Пусть этим займется Анна. Или же Мария. Я и так уже успела переделать кучу дел, а они еще даже не вставали!».