Старая война – лишь прелюдия к новой

— Тебе повезло — больше не стал скрывать я все накопившуюся злость — Женщине своей спасибо скажи…

— И ты бы меня действительно убил? — прихрамывая вслед за мной, боязливо спросил отец.

— Не веришь? — я аккуратно показал оружие под курткой.

— Верю… — вздохнул тот — Я понимаю, что ты меня ненавидишь…

— Это еще мягко сказано! — вспылил я — Ты наверное и сам не представляешь, что мне пришлось из-за тебя пережить! Что матери пришлось пережить, пока ты ее в могилу не свел!

Пусть пока думает, что мне ничего неизвестно. Мы к этому еще вернемся…

— И ты вернулся после стольких лет, чтобы пристрелить? — он посмотрел на меня исподлобья.

— Нет… Хотел кое-что спросить. Но думал, что ты либо уже упился до смерти, либо уже одной ногой в могиле! А ты тут построил идиллию! — я вновь повысил голос, указав на дом.

Отец опустил голову и теперь напоминал нашкодившего школьника.

— Я не прошу меня простить…

— А я тебя и не прощу — зло усмехнулся я — Ты лишь скажешь, все что нужно, и мы никогда больше не увидимся.

Он словно догадался о том, что мне хотелось выяснить. Неудивительно. Как будто у него можно спросить что-то еще?

— Понимаешь, в жизни человека бывает так, что он в один момент может сломаться… У меня было такое, и серьезных причин не было. Потом, когда я потерял твою мать, а потом и тебя, хотел уже покончить с собой. Но потом встретил Алину, и она помогла мне измениться…

— Мне наплевать, что и как — прервал я его «трогательную» речь — Я знаю, что она не была моей матерью. Что ты раньше жил в Москве. И когда мне было два года — уехал оттуда.

Я сделал несколько шагов вперед.

— Кто она? Где она сейчас?

Если бить упираться, то нужно бить. Но прямо под окнами нельзя…

— Она взяла с меня слово молчать…

— Ты мне должен. Поэтому я снимаю с тебя этот крест — жесткость в голосе уже невозможно контролировать.

Еще одно неверное слово, и я за себя не ручаюсь. Инструкторы бы из ЦРУ над этим от души посмялись, а потом начали с новой силой закалять психологически. Агенты должны сохранять хладнокровие в любой ситуации. Но кто на моем месте смог бы здесь держать себя в руках? С радостью поменяюсь с таким местами…

— Это опасная информация… Ты можешь поплатиться жизнью за это знание…

Я встал так, чтобы мою руку не было видно. И зажег в руке пламя.

Отец отшатнулся, но я крепко взял его за плечо, погасив огонь.

— Мне удалось перевидать таких опасностей, что тебе и не снилось. Приходилось выживать, убивать. Сражаться там, где остальные бы давно сдались… Ты думаешь, меня это испугает? Ты выбил из меня весь страх своими побоями… Как и все остальное, что люди обычно называют хорошим. Ты думаешь, меня настолько сильно волнует, сдохну ли я завтра или через год? Да, есть вещи, которые дороги… Но страха смерти уже давно нет. И убить кого-то не проблема. Даже если просто пальцем укажут… Кого бы ты там не пытался выгородить, я их не боюсь.

В его глазах был страх. Нет. Настоящий дикий, животный ужас. Несколько лет назад все бы отдал, лишь бы увидеть это. Вот она — настоящая месть…

— Ты… как… она… — сдавленно прохрипел отец.

— Говори! — его обдало холодом в прямом смысле.

Пришлось подождать с минуту, пока успокоится и соберется с мыслями.

— Она жила в Москве… До 89 года… Мы встречались. Я случайно увидел ее способности. У нас уже тогда был ты — тебе было два года, когда мы расстались. Она сказала, что у тебя не должно быть подобного… И больше мы не видились…

Странно… Как лугару могла жить в Москве? Там же полно оборотней. Или они появились позже? Лугару с вампирами заняли часть города в девяносто третьем…

— Кто она? Кем работала? Почему вы расстались?

Отец вновь замялся. Страх, смущение — вот что он ощущал. Так и хотелось без лишних предисловий залезть ему в голову.

— Ладно, неважно, просто скажи мне ее имя — я потерял терпение.

— Я знал ее под именем Алина Дзержинская…

Имя наверняка фальшивое.

— У меня есть фотография — я с ней не расстаюсь — он протянул мне старый слегка выцветший снимок.

Молодая девушка с уложенными в прическу с заколкой русыми волосами смотрела в окно, сидя на подоконнике. Можно сказать, что от нее мне ничего, кроме способностей не досталось — по внешности практически не похожи. Стоит ли ему верить?

— Возьми с собой — для меня будет лучше порвать с прошлым… — прошептал отец.

Я взял фотографию и пошел прочь, ничего больше ничего не сказав и даже не попрощавшись. Больше не было сил находиться рядом…

— Мы ведь еще увидимся? — спросил он вслед.

— Вряд ли… — тихо ответил я.

Не хотелось ни о чем думать. Зря все-таки сюда пришел…

Я уже давно забыл, что такое слезы, поэтому вся грусть быстро превращалась в ярость. Никого вокруг больше не существовало.

Ну, до того момента, как в меня через пару кварталов врезалась машина и протащила метров двадцать.

Наплевать, что свет красный, и водитель невиноват.

Упав с капота, я с трудом поднялся и медленно подошел к вылезающему водителю. После чего ударил в дверь, не давая вылезти и толкнул телекинезом автомобиль, перевернув его на крышу.