Старая Земля

Голос звучал в голове Вулкана, но губы Императора не шевелились. Он оставался неподвижным, твердо сжимая руками подлокотники и упираясь ногами в пол. Мрачно нахмуренное лицо говорило о полной сосредоточенности.

Примарх понял, что Он не дает открыться порталу. Только Его воля сдерживает орду демонов.

— Я вернулся, отец. Как ты пожелал,

+Так поднимись, Вулкан. И сделай то, ради чего я вырвал тебя у смерти.+

Вулкан подчинился, хотя и с большим трудом. Одно только присутствие сидящего на Троне отца лишило его былой решимости. На его плечи давила непомерная тяжесть, и он едва мог ей противиться.

Владыка Змиев справился с первым шагом к подножию Трона, и откуда–то издалека донесся настойчивый голос Сигиллита. В сиянии света и несравненного великолепия Императора он увидел, как его отец моргнул. Незначительный жест, едва уловимый взглядом, мгновенно унял протесты Малкадора.

Вулкан не мог даже надеяться узнать, что произошло между ними, но он заметил, чего это стоило Императору, когда отец поморщился от колоссального усилия.

Каждый шаг усиливал боль, как физическую, так и духовную, и примарх снова пережил каждую из своих смертей. Сверкающий вихрь отнятых жизней пронесся перед ним, и каждый разряд молнии вызывал новый всплеск мучений, терзавших Владыку Змиев.

Но он поднялся, сделал еще шаг, потом еще.

Вблизи он явственнее разглядел напряженное лицо отца и понял, чего тому стоило держать открытым путь для него и его сыновей, хотя они не смогли воспользоваться им и прошли другой дорогой, ведущей на Землю.

И под конец, держа в руке талисман с семью молотами, приблизившись к Трону почти вплотную, примарх увидел.

И ужас сокрушил его.

Само увиденное, и средства, к которым прибегнул отец, чтобы заставить Вулкана создать это, и истинная цель его воскрешения — все это было в равной мере чудовищным.

Он закрыл глаза от обжигающего света, а когда открыл, находился уже не на Терре.

Он вернулся на Ноктюрн.

Перед ним стоял человек довольно хрупкого телосложения и в странной одежде, напомнившей Вулкану грекана–мирмидонянина со Старой Земли. Длинный коричневый плащ, переброшенный через правое плечо, был сколот на груди круглой бронзовой пряжкой. Талию стягивал толстый пояс с птеругами, а рисунок золотого нагрудника имитировал мужскую мускулатуру. Шлем заменяла серебряная диадема, из–под которой выбивалась грива черных волос. Наручи и наголенники, защищающие конечности, были выполнены в том же стиле, что и нагрудник.

— Ты чужеземец, — сказал Вулкан, одетый как член одного из кланов Ноктюрна.

— Вот так мы встретились, сын. Ты помнишь это? — спросил чужеземец.

Вулкан нахмурился:

— Зачем ты это сделал, отец? Я сотворил нечто… ужасное.

Взгляд чужеземца задержался на талисмане, висевшем на шее сына, потом вернулся к лицу Вулкана.

— Ты помнишь, что я тебе сказал, когда мы сидели здесь вдвоем и смотрели на эти пески?

Перед ними простирались бескрайние просторы Погребальной пустыни, жестокой и неумолимой, но по–своему красивой.

Вулкан не ответил и отвел глаза. Жаркий воздух еще заставлял пустыню вибрировать, несмотря на то что солнце уже опустилось и окрасило пески в огненно-красный цвет.

— Я сказал, что тебе уготована великая судьба, — продолжал чужеземец. — И еще я сказал…

— Что ты нуждаешься в моей помощи сильнее, чем я способен себе представить. — Вулкан с гримасой отвращения на лице покачал головой. — Но это… Как я мог такое создать?

— Ты — земля, мой сын, ее пламя и цельность.

— А как же неукротимое пламя, которое он зажжет, если падет Трон, если падешь ты?

Вулкан ощутил на своем плече сильную руку и услышал горечь в Его словах.

— Оно поглотит Дворец и всю Терру. Тронный мир сгорит.

Вулкан резко повернулся и оказался лицом к лицу с чужеземцем. На его лице отразилась борьба неверия и долга.

— Чтобы все это не досталось моему брату Хорусу?

— Нет, мой сын, — печально ответил Император, Повелитель Человечества, теперь стоявший перед ним. — Чтобы это не досталось Хаосу. И чтобы нанести вражеским силам удар, от которого невозможно оправиться.

— Ради победы в войне ты пожертвуешь Террой?

— Если Терра падет перед Хорусом, она все равно будет утрачена, и пострадает все человечество.

Вулкан опустил взгляд на зажатый в руке талисман и с трудом удержался, чтобы не сломать его, хотя и сознавал, что он устоит даже перед его силой.

— Прости, сын, — сказал Император. — Я должен был скрывать от тебя сущность твоего творения и того, что тебе придется совершить с его помощью по моей воле.

— А эта… Эта способность создать подобную вещь всегда у меня имелась?

— Скажи, сын, почему ты уничтожал свои великолепные работы, а другие изделия отсылал туда, где никто и никогда не мог их найти?

— Я опасался, что ими воспользуются с дурными намерениями и что это причинит большой вред.