Старатели

В канун выходного работали без перерыва до трех часов.

В три пошабашили совсем.

В остаток дня ходили в бани, чинили одежду и обувь, получали пайки, давно не виданное на прииске мясо, делали покупки обновок и продуктов, заготовляли топливо.

Часов в шесть закончилась приемка золота, а через час Бондаренко со сводкой в руках влетел к Свиридовой. Он закрыл за собою на защелку дверь, побежал и захлопнул оконную форточку и трагическим голосом, сбивающимся на шепот, сказал:

— Готов!..

— Что готов? — отрываясь от бумаг, спросила Свиридова.

— Весь квартал выполнили! — широко раскрывая глаза, кричал Бондаренко; он воровски оглянулся на дверь и, склонившись к директору, дрожа от нетерпения, выпалил: — Триста восемнадцать килограммчиков!..

Бондаренко, выпрямившись и отступив на шаг, посмотрел на обрадованно вспыхнувшую Свиридову, подмигнул ей и вдруг торжествующе захохотал тоненьким, хихикающим смехом, сморщившись и приседая.

Усольцев, Мудрой и Данила пришли на «Сухую» проверить механизм мойки, только что изготовленной по проекту Мудроя.

Еще вчера мойка должна была быть пущенной, но почему-то механизм действовал плохо.

Усольцев увидел у реки Иннокентия Зверева. Уйдя с «Сухой», все это время он где-то пропадал.

Зверев сидел на полене у мойки и курил. Небритый, оборванный, угрюмый, он смущенно поздоровался с Усольцевым. Парторг понял: родная шахта крепко привязала к себе этого сильного, но мятущегося и одинокого человека. Никуда Зверев теперь больше не уйдет с Мунги.

Молча выслушал он Усольцева о мунгинских новостях. Он ничего не спрашивал, но все лицо его, глаза выражали живейший интерес. Когда Усольцев рассказывал о трудностях и неполадках, которые перенесли, Зверев мрачно отвел глаза в сторону. Но когда он услышал о самоотверженности стариков и женщин, полтора месяца без отдыха проработавших на перебуторке отвалов, глаза Зверева мягко затеплились и сухое, обветренное лицо осветилось улыбкой.

Мудрой полез в барабан. Он обмерил рулеткой цилиндрические грохота и решета, пересчитал зубья шестеренок, сверил цифры с записями, бормотал, вслух проверяя расчеты.

Мудрой мучительно искал что-то, что сорвало работу механической мойки. Он провозился с нею вчера до конца работы шахты, но пустить не мог. Вечером он ушел домой, закрылся и до конца ночи просидел над проектами, и тоже ничего не нашел — все расчеты казались верными. Ночью Данила застал Мудроя в том же костюме, в котором он был днем на работе. Инженер сидел у стола, крепко вцепившись руками в густые волосы.

Мудрой вылез из барабана и, пачкаясь в грязи, пополз по полотну транспортной колоды вверх. Он еще раз обмерил колоду, угол падения ее, улавливатели, начал пересчитывать зубья камневыбрасывателя.

— А я думаю: все дело в воде. Пустили струйку, как на американку, — черта ли она проработает? — сказал Данила.

— Хорошо, — согласился Мудрой и приказал подать песок.

Он включил гулко загрохотавшую мойку и пустил воду.

Но пески снова доползли только до грохота с камневыбрасывателем и сгрудились там. Вода пошла через борты колоды.

Инженер бросился к вентилю закрыть воду, но Данила, опередив его, решительно начал вывертывать вентиль, прибавляя воду. Вода ринулась, прорвала скопление песков и с шумом поволокла их в барабаны. Мудрой что-то кричал, топал ногами, но Данила упрямо держался за вентиль, то прибавляя воды, то убавляя, приноравливаясь к подаваемым из бункера пескам. Мойка работала отлично.

Мудрой ходил по мосткам, щупал ползшую по транспортеру породу, заглядывал в карманы, в грохочущий барабан, в хвостовые рукава, в люки.

Зверев влез на мостки и жадно смотрел на работу машины. Он прошел от головки ее до хвостовых рукавов, выплескивавших переработанные эфеля и гальку в отвалы. Хитроумная машина проделывала работу, за сорок старателей и десять лошадей.

Зверев взял в хвостах пробы: промывка их не дала ему ни одного знака. Даже шлихов, железняковых галек, шеелитовых и кварцевых кусков в хвосты не попало.

Мудрой торжествующе подмигнул Звереву и потащил его к карманам, наполняющимся шлихами, кусками золотых и редметовских жил, оловянным камнем и золотом.

Через полчаса двадцать кубометров приготовленных песков были промыты.

Сейчас же сделали съемочную смывку. Сняли из карманов золото и драгоценных спутников его, с испокон веков терявшихся в эфелях и гальке, и подсчитали. Выходило, что только одного золота собрано на тридцать процентов больше обычного. А ценность собранных спутников, по скромным подсчетам, даже в необработанном виде равняется стоимости всего намытого золота.

Данила и Зверев, сидя около добычи, онемело смотрели друг на друга, изумленные успехом.

Мудрой дрожал от волнения, глаза его стали влажными.

Прикусив губу, он вскочил и ушел к барабану.

Его догнал Усольцев, порывисто обнял, взволнованно проговорил:

— Спасибо, Георгий Степанович, хорошо!.. Эх, ч-черт,-хорошо!..

Рано утром первого августа к озеркам Левого Чингарока потянулись из Мунги подводы полевых торговых ларьков, кухонь и клуба.