Старчество по учению святых отцев и аскетов

Зная хорошо свой народ и его духовные потребности, один из этих писателей, Ф. М. Достоевский писал между прочим следующее: «Для смиренной души русского простолюдина, измученной трудом и горем, а главное всегдашней несправедливостью и всегдашним грехом, как своим, так и мировым, нет сильнее потребности и утешения как обрести святыню или святого, пасть пред ним и поклониться ему». Народу без этой веры было бы тяжело жить. А тут думается: «Если у нас грех, неправда и искушение, то все равно, есть на земле там–то, где–то святой и высший; у того зато правда, тот зато знает правду; значит не умирает она на земле, а стало быть когда–нибудь и к нам перейдет и водворится по всей земле, как обещано» (Братья Карамазовы, 1881 г., стр.53). Иметь живой образ святости — это действительно духовная потребность, отрадная для народа. Среди жизни, исполненной пороков, злобы и лжи, для нашего народа отрадна и ничем не заменима мысль и сознание, что есть, и близко — в нашей же несовершенной жизни, человек, который стоит выше дрязг житейских, служит правде, умеет указать путь к правде и другим и как немерцающая лампада, освещая непроглядную тьму, горит духом, предстательствуя за всех пред Богом. И раз пронеслась молва чрез какого–нибудь странника Божия о великом каком–либо подвижнике, друге и учителе, потянется православный люд с посохом и котомкой за спиной, не стесняясь ни пространством, ни временем, к святым местам, повидать немирских людей, ближе стоящих к Богу, принести пред ними покаяние и научиться, как жить по Божьи. Пишущему эти строки два раза студентом Духовной Академии пришлось побывать у радетеля скорбных и сильного молитвенника о. Иоанна в Кронштадте и быть очевидцем этой издалека прибывшей многотысячной толпы, жаждавшей видеть, испросить помощь и благословение «от батюшки». И такая картина, как общая исповедь в церкви, поголовный плач не изгладится во всю жизнь. Трогательно видеть тысячи устремленных глаз на то лицо, которое толпа считает своим вождем, нельзя не растрогаться при виде этих взглядов, полных выражения веры, надежды, любви и сокрушения. Велико и обширно бывает влияние такого духовного вождя — хранителя правды Божией. Его личность, слово его, его пример неотразимо действуют на восприимчивую почву, пробуждая и поднимая засоренное нравственное чувство, вызывая к добру и правде, иногда прямо даже перерождая жизнь. Указывают примеры, как после одной только встречи, разговора с подобным духовным вождем некоторые личности изменяли свою прежнюю скучную и греховную жизнь на кроткую, благодеющую и богоугодную. За христианским знаменем идут охотно и бодро, когда его несут руки духовного вождя–героя. И, благодарение Богу, такие сильные знаменосцы, по наблюдению историков, выдвигаются в самое нужное время, т. е. во время упадка веры и нравственности, и ими не оскудевает Православная Русь. И одного такого сильного знаменосца и светильника достаточно для целого народа. Так в ветхом завете Господь ищет среди еврейского народа народного защитника — хранителя, могущего отвратить Его гнев. Искал Я у них, — говорит Господь устами Пророка, — человека, который бы поставил стену и стал бы предо Мною в проломе за сию землю, чтобы Я не погубил, и не нашел (Иезек. 22, 30). Когда св. Епифания епископа Кипрского спросили, достаточно ли одного праведника для умилостивления Бога, он отвечал: «Достаточно, ибо Сам Бог сказал: аще обрящете единого мужа, творящего суд и ищущего веры, милосерд буду всему народу» (Достопамятные сказания, стр.88).