StarCraft: сборник рассказов

Таракан прыгнул на неосталь и затормозил, высекая искры шестью когтями. Он торжествующе зашипел, находясь внутри надежно защищенного щитка, покрытого шипами. Ханна развернулась и неловко опустила C-14 на поврежденную руку, оставшуюся без кисти.

— Кастон, ложись!

Кастон не собирался оставлять ее сражаться в одиночку. Если задуматься, он даже не собирался остаться в живых на этой планете. Он ринулся на возвышающегося таракана и ухватил его обеими руками, не давая двинуться, чтобы Ханна смогла выстрелить…

Таракан небрежным движением отшвырнул его к стене; раздался звук удара стали о сталь. Ханна выстрелила, и очередь срикошетила от брони таракана…

Тот отшатнулся, разевая пасть. Время словно замедлилось. Ханна бросила винтовку Кастону…

И тут таракан выпустил струю кислоты.

Ханна отшатнулась назад, задыхаясь; спереди она вся была покрыта бурлящей зеленой жижей. Она тяжело осела на пол, раскинув ноги, затем упала навзничь.

Шевеля когтями, таракан повернулся к Кастону, снова открыл пасть, и желчь начала подниматься в его горле…

Темный подземный коридор наполнился силой мысли, пришедшей откуда-то сверху. Таракан задрожал и уставился на Кастона, пуская слюни.

А затем размозжил себе голову об неосталь.

Почувствовав невероятную усталость, Кастон кое-как, по стеночке, поднялся на ноги. Спотыкаясь, он прошел мимо трупа таракана к Ханне. Кислота проела ее броню до самой земли. Не осталось ничего похожего на человека.

Зажав в руке винтовку Ханны, Кастон пробрался к дыре, из которой таракан напал на них. Она оказалась достаточно широкой, и Кастон смог пролезть туда.

Лучи света из фонарей на его груди пронзили темноту. Тоннель шел под углом от академии, неосталь переходила в почву. Поверхность стала твердой, поскольку была укреплена выделениями таракана. Проход начал подниматься вверх по спирали, и Кастон двигался по нему на протяжении получаса. В какой-то момент от спирали отошел горизонтальный коридор в сторону академии, и Кастон догадался, что, если пойдет по нему, то выйдет к месту гибели Келла и Валлена и найдет там их тела.

Он продолжал взбираться, пока не оказался на поверхности снаружи академии.

Надзиратель ждал его.

Немигающие зеленые глаза с красноватым ободком смотрели на него, оценивая и вынося приговор. Дикая ненависть волнами исходила от покрытой шрамами туши, точно тепло от печи. Позади надзирателя в небо поднимались руины академии.

Не прерывая зрительного контакта, надзиратель сделал невероятное усилие, выпустил коготь и прочертил длинную, неровную линию у ног Кастона.

Тот уставился на нее. И понял.

Один. Надзиратель оставил его в живых специально. Теперь они оба были одиноки.

Надзиратель не отводил взгляда еще в течение некоторого времени. Затем он раздулся и поднялся в воздух, отворачиваясь.

Кастон вскинул винтовку, но выстрела не последовало.

Надзиратель оставил его в живых специально. Хотел, чтобы Кастон его убил. Он убил другого надзирателя, и поэтому зеленоглазый зерг хотел умереть. Почему?..

Он вспомнил, как два надзирателя летели бок о бок, словно разговаривая. Против своей воли он подумал о невероятном разуме создания и вспомнил слова Берри о том, что когда-то надзиратели могли жить сотни лет. Он подумал, могло ли зараженное создание, отделившись от Роя, вернуть свои воспоминания и разум.

И как чудесно было бы найти кого-то, кого ты знал еще до этих времен, полных кошмаров, длящихся сотни лет…

Он отбросил винтовку с криком, полным отвращения.

* * *

Я возвращаюсь назад к горизонту. Моя смерть не пришла. Я мечтал о ней.

Я не хочу помнить. Я не хочу больше быть Один.

Я не хочу больше быть собой.

Я не хочу скорбеть.

Я пересекаю горизонт. Я возвращаюсь в объятья. Я…

Боль

Я…

Я?

Мы.

В спокойствии объятий Нас замерли мы. Керриган вернется. Это мы знаем.

Больше здесь ничего нет.

Мы не хотим помнить.

Надзиратели, вот кто мы.

* * *

К закату Кастон выкопал восемь могил, положив туда останки своих товарищей. Он оставил рядом с могилами свою броню и пошел в сторону бывшей столицы Конфедерации, превратившейся в город-призрак. Спасатели рано или поздно прибудут, но он не хотел, чтобы его спасали. Спасение — значит, ресоциализация. Ресоциализация означала забвение, а он не хотел забывать.

Его внимание привлекло какое-то движение, и он взглянул вверх.

В лучах заката высоко над разрушенным городом поднимался надзиратель. Он был небесно-голубого цвета.

Мэтт Бёрнс Сопутствующие потери