Старец Арсений Пещерник, сподвижник Иосифа Исихаста

Для того чтобы изобразить картину в красках и дать читателю возможность хотя бы отчасти представить себе редкую божественную ревность и первые подвиги Франциска, я ненадолго передаю перо ему самому. Вот автобиографические строки одного из многих его писем:

«Жил я в миру и тайно творил суровые, до пролития крови, подвиги. Ел после девятого часа и раз в два дня. Пентельские горы и пещеры познали меня как ночного ворона, алчущего и плачущего, ищущего спастись. Испытывал, могу ли я вынести страдания, уйти монахом на Святую Гору. И когда хорошо поупражнялся несколько лет, просил, чтобы Господь меня простил, что я ем раз в два дня, и говорил, что, когда приду на Святую Гору, буду есть раз в восемь дней, как пишут жития святых»[30].

Под влиянием этого исключительного божественного желания два подвижника обходят все прославленные аскитирии и пещеры Афона, чтобы утолить свою духовную жажду. Вот еще красноречивые строки из приведенного выше письма: «Пещеры всего Афона принимали меня своим посетителем. Шаг за шагом… стремился я найти духовника, который научил бы меня небесному созерцанию и деланию»[31].

Поиски старца

Ниже исихастирия данилеев подвизался в ту пору сияющий своей славой великий исихаст Каллиник. «Мы посетили его, — говорит отец Арсений, — и попросили оставить нас в своем братстве. Действительно, он оставил нас, но его единственным советом было точное хранение послушания.

— Да, буди благословенно, геронда, пусть будет так. Но скажите нам, как подвизаться.

Тогда сей великий подвижник говорит нам:

— Если я научу вас своему искусству и вы вкусите меда безмолвия, то кто же будет тогда работать?

— А как же быть?

— Сейчас вы будете находиться в послушании, а когда я умру, получите в наследство мой дар».

Юноши посмотрели друг на друга: суровое слово. Но на самом деле, таково и было условие этого великого исихаста.

«В действительности, — продолжает отец Арсений, — это было прикровенное указание нам, чтобы мы ушли. Потому что отец Каллиник постоянно пребывал в затворе и не открывал никому. Но существовал обычай, о котором знали его соседи: если ему что-нибудь было нужно, он поднимал платок, как флаг. Это означало, что ему что-то необходимо. Тогда первый увидевший это входил в каливу.

Затем мы снова задали ему вопрос:

— Геронда, если мы уйдем отсюда, будешь ли ты принимать нас иногда для совета?

— Конечно, только найдите старца, и с его благословения я буду в вашем распоряжении».

Полагаю, что не следует оставлять без внимания тактику этого великого подвижника. Сам он проводил жизнь в сухоядении и всенощных бдениях, но предпочтение отдавал блаженному послушанию и отсечению своей воли, находясь в единогласии со светильником маленькой киновии данилеев старцем Даниилом и сонмом всех преподобных и богоносных отцов, согласно исповедующих, что без послушания мы строим на песке, какой бы суровой ни была наша жизнь.

В уже упоминавшемся письме старец Иосиф описывает свое первое духовное видение, когда он приобрел непрестанную молитву. «Однажды, — говорит он, — случилось у меня много искушений». Однако Старец умалчивает о том, что представляли собой и насколько были велики эти «многие искушения», с которыми нас, как очевидец, познакомил отец Арсений. Единственное, что мы можем с удивлением констатировать, так это то, что он, по изречению псалмопевца, действительно прошел сквозь огонь и воду[32].

Но Господь показал, что только через искушения и скорби надлежит нам войти в Царствие Божие[33], и отец Иосиф воспринял, как я говорил, первое великое Божественное посещение, «будучи голодным и изнуренным слезами», как сам пишет в своем 37-м письме.

Послушание двух подвижников простому и святому старцу Ефрему

«Наконец, — повествуется в 37-м письме, — мы нашли одного простого, доброго и беззлобного старчика, который дал нам благословение подвизаться, сколько это в наших силах, и исповедоваться у того духовника, который нам наиболее подходит». Этим старчиком был известный отец Ефрем-бочар, калива которого была посвящена Благовещению Божией Матери и находилась немного ниже известного исихастирия данилеев. Этот благой старец не замедлил постричь в великую схиму послушника Франциска, переименовав его в Иосифа.

Было бы несправедливо умолчать о добродетелях этого святого старца Ефрема, и прежде всего о нестяжательности, любочестии[34], неприхотливости и как бы венце всех добродетелей — блаженной простоте, которую многие использовали, к сожалению, в корыстных интересах.

Его главным рукоделием было изготовление бочек. Никогда и никому он не отказывал в помощи, как бы занят он ни был, и никогда ни с кого не требовал денег. С одной стороны, он был замечательным бочаром, а с другой — брал, сколько давали. Как следствие этого, старец день и ночь работал на других и поэтому меньше времени посвящал духовному деланию.