Старец Горы

Флот Бертрана Тулузского без помех вошел в гавань Тортосы. Годфруа де Сент-Омер уронил слезу на грудь сына и наследника благородного Раймунда, которому он служил верой и правдой более тридцати лет. Ветерану крестового похода уже исполнилось пятьдесят лет, но в его жилистом теле еще сохранялась сила, да и глаза блестели как у молодого. Во всяком случае, он так долго разглядывал очаровательную Жозефину, увязавшуюся за графом в поход, что даже вызвал смущенное покашливание благородного Бертрана.

– Опасная женщина, – буркнул себе под нос Годфруа, но тут же спохватился и предложил графу занять носилки, поданные к трапу.

– Я пойду пешком, – махнул рукой Бертран. – Заодно осмотрю предместье.

Тортоса разочаровала провансальцев. Они рассчитывали увидеть город, не уступающий размерами Антиохии, но – увы. Кроме старой крепости, служившей когда-то базой византийского флота, и трех-четырех сотен каменных и деревянных строений, расположенных у подножья цитадели, они ничего существенного здесь не обнаружили.

– Я смогу вас кормить месяц-два, но никак не более, – сообщил графу преданный шевалье. – Запасы продовольствия в крепости ограниченны.

Благородный Годфруа, человек прямой и откровенный, не стал скрывать от графа истинное положение дел. Сент-Омеру удалось привлечь на сторону сына и наследника Раймунда только треть провансальцев. Остальные присягнули графу Серданскому. Безусловно, часть рыцарей-отступников, узнав о прибытии благородного Бертрана, перейдет на его сторону. Тем не менее, под началом у Гильома останется достаточно сил, чтобы удержать за собой Мон-Пелери, первый замок, построенный крестоносцами на чужой земле. А без овладения Мон-Пелери, нельзя рассчитывать на успешную осаду Триполи.

Гаспар де Теленьи был допущен на совет в числе самых близких к графу людей и испытывал по этому поводу чувство очень похожее на гордость. Правда, его настроение значительно ухудшилось, когда он выслушал речь седого ветерана, в чьей преданности интересам благородного Бертрана у большинства присутствующих не возникло ни малейшего сомнения. К удивлению Гаспара, оценка сложившийся на Востоке ситуации, данная Сент-Омером, практически не отличалось от той, что он услышал из уст Жозефины. В заключение благородный Годфруа настоятельно посоветовал графу заручиться поддержкой короля Иерусалимского.

– Было бы совсем хорошо, если бы ты принес благородному Болдуину вассальную присягу.

– Но я уже принес оммаж Алексею Комнину, – нахмурился Бертран.

– Одно другому не мешает, – махнул рукой седой крестоносец.

Тем не менее, граф Тулузский не торопился связывать себя обязательствами. Численность его войска достигла шести тысяч сержантов и почти восьмисот рыцарей после того, как он соединился с шевалье де Сент-Омером. С такой силой, по мнению Бертрана, он мог продиктовать свои условия не только графу Серданскому, но и наглецу Танкреду, выставившему его из Антиохии. В Тортосе граф Тулузский задерживаться не стал и уже через неделю высадился в небольшой бухте в десяти милях от Триполи. А еще через день провансальцы стояли под стенами замка Мон-Пелери. Это был бросок, достойный восхищения, но не принесший графу ощутимых результатов. Трипольцы не собирались открывать ворота города самозванцу, а граф Серданский заперся со своим многочисленным войском в Мон-Пелери и не захотел вступать в переговоры со своим родственником. Возможно, Бертрану и удалось бы взять огромный замок, но только в том случае, если бы он сошел с ума и уложил под его стенами две трети своего войска. Внешние стены Мон-Пелери достигали пятнадцати метров. Все пространство перед ними простреливалось из шести угловых башен. Еще две, самые массивные, стерегли ворота. А за внешней стеной возвышалась еще одна – внутренняя, куда более мощная, чем первая. Донжон состоял из двух тридцати метровых башен с плоскими крышами, предназначенными для метательных машин. Замок окружал широкий ров, заполненный водой даже в эту жаркую пору. Судя по всему, граф Серданский гостей ждал и успел сделать запасы продовольствия. В Мон-Пелери Гильом мог просидеть чуть ли не год, не испытывая ни в чем недостатка. Так во всяком случае утверждал шевалье де Сент-Омер, принимавший активное участие в строительстве замка, и отлично знавший все его несомненные достоинства.

– Если потребуется, я пробуду здесь и год, и два, пока эта твердыня, построенная отцом, не рухнет к моим ногам, – заявил упрямый Бертран.

– Боюсь, граф, что в запасе у нас не более месяца, – вздохнул барон де Авен. – По сведениям, полученным мною из Антиохии, Танкред собирается вести армию на помощь Гильому. А с тыла нас подпирает флот Венцелина фон Рюстова, правителя Джебайла.

– И что ты предлагаешь? – рассердился граф.

– Я согласен с благородным Годфруа, тебе следует заручиться поддержкой короля Иерусалимского и патриарха. Кстати, посланец Даимберта падре Себастиан находится сейчас в нашем лагере и прямо-таки жаждет встретиться с тобою.

– А ты уверен, Огюст, что лотарингцы полезут на стены Мон-Пелери вместо провансальцев? – спросил с усмешкой Бертран.