Старец Горы

Мавлуд сам навестил протовестиария под покровом темноты, в сопровождении всего трех телохранителей. Впрочем, их он оставил за порогом, и разговор свой почтенные мужи вели наедине. Мавлуд был далеко уже не молод, во всяком случае, седина обильно проступала в его когда-то черной бороде. Но судя по тому, как энергично он расправлялся с блюдами, приготовленными византийскими поварами, на здоровье атабек не жаловался. Вина гостю Михаил предложить так и не решился. Их с Мавлудом отношениям еще только предстояло стать доверительным.

– На что претендует Византия? – сразу же взял быка за рога атабек.

– На Киликию и Антиохию, – не стал скрывать Михаил.

– А Триполи и Эдесса?

– Эти земли не входят в зону наших интересов, – развел руками протовестиарий. – Так же как Иерусалим. С одной, правда, существенной оговоркой. Султан должен гарантировать безопасный проезд наших паломников к Святым местам.

Атабек, похоже, ждал куда более существенных претензий от византийцев, а потому смотрел на протовестиария с удивлением.

– Мы потеряли доверие к франкам после того, как папа Пасхалий благословил Боэмунда Тарентского на крестовый поход против Византии. Империя отразила натиск папистов только с помощью сельджукских беков. Божественный Алексей считает, что наше сотрудничество с султаном Мухаммадом может быть продолжено к выгоде обеих сторон.

– Чем реально нам может помочь Византия? – прямо спросил Мавлуд.

– Как только нурманы переправятся через Евфрат, наши войска во главе с дуксом Монастрой двинутся в долину Оронта. Мы зайдем в тыл крестоносцам и не позволим им отступить в Северную Сирию. Думаю, у Багдада хватит сил, чтобы разгромить Танкреда в Кападокии. Как только падет Эдесса, для вас откроется путь на Халеб, Хомс и Триполи.

– Заманчивое предложение, – задумчиво проговорил Мавлуд, поглаживая холеную бороду. – А тебе можно верить, сиятельный Михаил?

– А почему же нет, почтенный атабек? – усмехнулся протовестиарий. – Когда речь идет о таком лакомом куске, как Антиохия, вопросы веры отступают на второй план. Если уж король Иерусалимский сумел договориться со Старцем Горы, то почему бы басилевсу не договориться с султаном.

– Ты уверен, что они договорились? – нахмурился Мавлуд. – Я имею в виду Болдуина и Гассана.

– Расспроси об этом жителей Дамаска, почтенный атабек.

– Пусть будет по твоему, сиятельный Михаил, – кивнул эмир Мосула. – И да поможет нам Аллах в благом начинании.

Каким образом султану Мухаммаду удалось убедить халифа аль-Мустазхиря в необходимости немедленных действий, Михаил не знал, но уже вечером следующего дня с минаретов всех багдадских мечетей раздался долгожданный крик, обращенный к правоверным:

– Джихад!

Сиятельный Михаил возблагодарил Господа за поддержку и стал собираться в дорогу. В Киликии у протовестиария скопилось масса дел, к тому же ему еще предстояло расшевелить ленивого дукса Монастру, дабы сдержать слово, данное атабеку Мавлуду от имени басилевса. Почтенные Андроник и Саббах с охотою разделили радость протовестиария Михаила по поводу успешного завершения его важной миссии, но покидать Багдад не торопились. Брошенный в застенок Хусейн ибн Ридван был торжественно извлечен из сырого подвала и явлен ликующим багдадцам в качестве героя и борца за мусульманские святыни. Покидать безумного Хусейна в такую минуту, исмаилиты явно не собирались. Андроник хотел использовать бека в своих интересах и строил на его счет далеко идущие планы. Даис Сирии рассчитывал устранить стареющего Ридвана и превратить Халеб в цитадель исмаилитов. Михаил считал замысел Андроника не осуществимым, но не стал разочаровывать старого знакомого. В конце концов, какое дело протовестиарию до каких-то там ассасинов, когда у него на плечах целая империя. Если атабеку Мавлуду удастся прищемить хвост шейху Гассану в Горной Сирии, то Византии это будет только на руку. Меньше будет хлопот в Антиохии, которую Михаил уже считал неотделимой частью империи.