Старец Горы

Саббах с опаской ступил на залитую лунным светом мостовую Иерусалима. Город не спал. Опьяневшие от крови и добычи победители бродили по его узким и когда-то тихим улочкам, воплями приветствуя друг друга. Отблески пожаров и костров на лицах франков повергали Саббаха в ужас. Ему на миг показалось, что город захвачен демонами, вырвавшимися из подземных глубин на погибель всего мусульманского мира. Наместник вышел из оцепенения только после того, как Ролан довольно грубо, но вовремя ткнул ему кулаком в бок.

В доме почтенного Андроника Саббаху обрадовались как родному. Собственно, еще вчера этот дворец принадлежал даису Палестины, которого наместник хорошо знал. Но ныне Бузург-Умид держался скромнее скромного, в тени подручного Хусейна Кахини. Прежде Саббах встречался с Андроником раза два от силы, а до беседы и вовсе не снисходил, а потому восторги этого малорослого кругленького человека с приторным до неприличия лицом по поводу чудесного спасения любимца халифа показались ему чрезмерными. Да и любимцем аль-Мустали Саббах никогда не был. Его стремительному возвышению поспособствовал визирь халифа могущественный аль-Афдаль, но бывший наместник не оправдал его надежд, а значит, надеяться на благосклонность сильных мира сего впредь ему не придется.

Саббах обессиленно рухнул в кресло, предложенное любезным Андроником, и тупо уставился на рыцаря с перевязанной головой, сидевшего от него в трех шагах. Крестоносец был то ли пьян, то ли еще не успел прийти в себя от полученного удара, во всяком случае, безумие на его лице было написано ярчайшими красками.

– Рыцарь Гундомар фон Майнц, – негромко представил чужака Бузург-Умид. – Это его щит ты видел на воротах усадьбы. Хозяину щит не помог избежать тяжелой раны, зато для нас с Андроником он оказался спасительным. Раненного Гундомара к нам привел Руслан. Рыцарь чудом избежал грома небесного, который поразил его приятеля Вальтера фон Зальца и нашего дорого друга Хусейна Кахини.

– Они прогневили Аллаха? – тупо спросил Саббах.

– Очень может быть, – криво усмехнулся Бузург-Умид. – Разве Кахини не рассказывал тебе о чудесном камне, некогда принадлежавшем царю Соломону?

– Так он охотился за Оком?! – вскричал потрясенный Саббах и тут же осекся под укоризненным взглядом верного сподвижника шейха Гассана.

Бузург-Умид был прав. Не следовало кричать о тайных знаниях, тем более в нынешние тяжелые времена. Охота закончилась неудачей. Око Соломона не попало в руки пронырливого авантюриста, за спиной которого маячила грозная фигура Старца Горы. Саббах был слишком опытным и осведомленным человеком, чтобы не сообразить, зачем око Соломона понадобилось Гассану. Неугомонный сын Сулеймана, еще недавно называвший себя верным слугой каирского халифа, вознамерился стать Махди, Повелителем Времени, единственным наместником Аллаха на земле. Какое счастье, что предприятие, затеянное шейхом, закончилось неудачей, но об этом, пожалуй, не стоит говорить вслух.

– Юноше можно верить? – тихо спросил Саббах у Бузург-Умида.

– Если бы племянник Хусейна хотел нас погубить, то он давно бы это сделал, – пожал плечами ассасин. – Я Уруслану верю. А если он поможет мне выбраться из Иерусалима, я первым назову его честнейшим из людей.

– Но он крестоносец!

– Уруслан федави, – поправил наместника даис. – А в стан франков он послан волею шейха Гассана и Хусейна Кахини. Я познакомился с Урусланом здесь в Иерусалиме, но Андроник знает его с детских лет.

Саббах не верил никому, в том числе и Андронику. У него почти не было сомнений в том, что шейх Гассан и его приверженцы предали халифа аль-Мустали, вот только поделиться своими мыслями ему было не с кем. Жизнь наместника Палестины зависела от этих людей, и вряд ли в его положении следовало разбрасываться пусть и ненадежными, но все-таки союзниками.

– Войска и флот аль-Афдаля находятся в нескольких днях пути от Иерусалима, – произнес Саббах охрипшим от волнения голосом. – Я должен добраться до крепости Аскалон раньше, чем визирь ступит на землю Палестины.

Андроник и Бузург-Умид переглянулись. Подручный Кахини сокрушенно всплеснул руками, а даис укоризненно покачал головой:

– Неужели милосердный Аллах спас тебя, Саббах, только для того, чтобы твоя жизнь оборвалась под рукою палача.

– Нет моей вины в том, что пал Иерусалим! – взвился было наместник Палестины и тут же обмяк под смущенное покашливание Андроника.

– А какое дело аль-Афдалю до наших с тобой мук, почтенный, – поморщился Бузург-Умид, отчего его красивое лицо стало почти уродливым. – Визирю нужен виновник бед, обрушившихся на мусульман. До франков ему еще предстоит дотянуться, а ты окажешься под рукой.

– У меня семья в Каире, – сказал дрогнувшим голосом Саббах.

– Тем более, – веско произнес Бузург-Умид. – Если тебя казнят, то твоим сыновьям не поздоровится. А с близких человека, павшего в битве с неверными, никто спрашивать не будет.

– По-твоему, я должен исчезнуть без следа? – в ужасе воскликнул Саббах.