Старец Иероним, молчальник Эгинский

Игумен и отцы монастыря полюбили его и уговаривали навсегда остаться с ними, но о. Василий, надеясь найти духовных наставников в Константинополе, поблагодарил всех и уехал.

В Константинополе

По дороге в Константинополь он ненадолго заехал на родину, повидаться с родными. Отец Василий надеялся, что недруги позабыли о нем. Но, видно, их ненависть была дьявольской, поскольку вместо того, чтобы со временем успокоится, они еще более озлобились и опять начали угрожать ему. Кроткий и миролюбивый отец Василий не захотел остаться в родных местах, хотя многие и упрашивали его.

Он любил тишину и покой и, как сам говорил, не хотел ссор. Приняв решение, он со слезами попрощался со всеми знакомыми, поклонился в последний раз церквям святых бессребреников и святого Григория Богослова и уехал.

Заехав в Нигдею, он попрощался с митрополитом Прокопием, который любил его, как родной отец, и поддерживал во всех испытаниях. Митрополит утешил, наставил его и дал ему рекомендательное письмо к патриарху.

В Константинополе отец Василий первым делом навестил патриарха Иоакима III и передал ему письмо митрополита, а затем посетил святыни: Святую Софию, Влахерны, мощи святой Евфимии, монастыри Хора, Студита.

Прославляя Бога и радуясь душой, он думал, что здесь, в этом святом месте, где столько церквей, столько иерархов, должна быть и высокая духовная жизнь. Если на его родине, где люди не образованны, не знают хорошо греческого языка и не имеют святоотеческих книг, жили такие подвижники, как Мисаил и о. Иоанн, то здесь о. Василий хотел найти святых духовников, от которых надеялся многому научиться. Он расспрашивал всех, и, услышав, что где-то есть хороший духовник, спешил к нему. Вскоре он разочаровался. «Куда бы я ни пошел, такого человека, как Мисаил, я не мог найти», — говорил он нам. Многие, услышав, что он спрашивает об «умиленной» сердечной молитве, начинали даже смотреть на него с подозрением, как на прельщенного.

Отец Василий, не найдя опытных духовных наставников, сильно опечалился. И свою боль он решил исповедовать Мисаилу. Он написал ему обо всем, что увидел в столице, и описал ее духовную нищету. «Куда бы я ни пошел, но такого человека, как ты, я не нашел, чтобы он меня духовно наставил», — писал он.

Но недостаток общения с духовниками Константинополя восполнило строгое письмо Мисаила. Хотя тот и начал письмо теплыми и вежливыми словами, чтобы утешить его скорбь, но закончил так: «Ты, чадо мое, попытался низвергнуть меня на дно адово. Если ты и опять напишешь мне, что не нашел человека подобного мне, то я тебе больше и писать не стану, и молиться о тебе не буду, и память о тебе изглажу из ума и сердца… Но я, представив себе все мои согрешения, не прельстился».

«Какой это был человек, — говорил нам отец Иероним. — Я сказал ему одно слово, а он, чтобы не прельститься им, вспомнил все свои грехи! Где теперь такие люди? Ныне, если ты не скажешь иным слова одобрения, они сами его потребуют. Радуются и похвалам».

Отец Василий, поняв ответ Мисаила, всю свою жизнь избегал похвал. Нечто подобное тому, что произошло между ним и Мисаилом, много лет спустя повторилось и с ним.

В одно из моих посещений Эгины, во время поучительной беседы со старцем, я решил прогуляться во дворе, чтобы он немного отдохнул. Вскоре старец сам вышел ко мне, с авторучкой в руке, и сказал:

— Может быть, ты знаешь, как ею писать?

— Да, старче, — ответил я и показал ему, как она открывается и заправляется чернилами.

— Я в этом не разбираюсь, и поэтому подарю ее Петру. И пусть он помнит, что я человек грешный.

— Грешен тот, кто ее берет, старче, а не тот, кто дарит, — дерзнул сказать я.

Неожиданно всегда мягкий и добрый старец стал суровым и ответил мне как никогда резко:

— Послушай, дорогой, я таким себя считаю и хочу, чтобы меня таким считали другие. Если и ты этого хочешь, я не препятствую.

Он не позволял никому сказать о себе ни одного похвального слова, и очень часто свои благодеяния приписывал другим, а их ошибки брал на себя.

В Константинополе патриарх назначил о. Василия служить дьяконом в патриархии. Наш старец всегда тепло отзывался о патриархе Иоакиме III как о верном, благочестивом, образованном, деятельном и человеколюбивом пастыре.

В патриархии о. Василий прослужил некоторое время. Патриарх любил его и поэтому держал именно здесь.

Часто во время служения Литургии он пел на клиросе и говорил проповеди. Платы он не брал и жил на те крошечные деньги, что прихожане клали в его сумку. Часть денег он тратил только на самое необходимое, а остальное раздавал нищим.

Со временем христиане, узнававшие о нем, стали уходить из своих церквей и приходили в патриархию. Очевидцы вспоминали, что в патриархии храм часто бывал переполнен. При том духовном застое, который царил в Константинополе, этот молодой дьякон, приехавший из Каппадокии, пленил их своей верой, простотой и смирением, своей любовью и, в первую очередь, своим подвижническим духовным мышлением. Он напоминал им о тех древних временах, о которых они читали лишь в житиях святых.