Старец Иероним, молчальник Эгинский

— Как дела, сестры? Ум ваш пребывает в Боге? Внемлите. Пусть всегда ваш ум будет устремлен к Богу. Не прилепляйтесь к тленному.

То же он советовал и всем своим посетителям. Сохранение ума было его постоянным подвигом. И молитва помогала в этом, являясь его любимым занятием. Часто он в третьем лице, как и апостол Павел, говорил о себе: «знал я человека, который четырнадцать часов промолился непрерывно с плачем и умилением». И в другой раз, что «есть люди, которые не могут пробыть и малого времени без молитвы». Нет сомнения, эти слова сказаны им о самом себе, но по крайнему смирению представлены как опыт других.

Духовное попечение

Духовные дети о. Иеронима стали просить его создать им монастырь, чтобы он был в нем старцем, и не хотели идти в другой. Сам старец, хотя и решил отправиться на Святую Гору, чтобы там подвизаться, но стал серьезно думать об их предложении и молился, чтобы Господь открыл ему Свою волю. Но представив, сколько попечения и хлопот возникнет при постройке, он отклонил идею создания своего монастыря, поскольку это отвлекло бы его ум от молитвы. Однако прежде, чем отправиться на Святую Гору, он решил устроить своих духовных детей, и с этой целью вместе с ними совершил паломничества в разные монастыри. Больше всего ему понравилось в монастыре Живоносного Источника. Он поговорил с игуменом монастыря о. Панаретосом и решил послать в монастырь своих духовных чад, а самому побыть там некоторое время, до тех пор, пока они не привыкнут к своему новому старцу.

Отец Панаретос, хотя и питал глубокое уважение к отцу Иерониму, но увидел в таком решении возможность появления разногласий в монастыре и предложил о. Иерониму вместе с духовными детьми ради духовной пользы многих остаться в келье на Эгине.

Тогда о. Иероним решил отложить отъезд на Святую Гору, пока Господь не укажет ему Свою волю.

«Ни один человек на земле не любит меня так, как о. Иероним»

Как раз в это время отец Иероним помог монахине Евпраксии построить маленький скит неподалеку от эгинской больницы.

Монахиня в поисках монастыря жила долгое время у его знакомых, что мешало ей выполнять монашеское правило. И о. Иероним, с любовью заботящийся о всех, нашел ей это уединенное место и помог построить две кельи, а затем Благовещенскую часовню. Там, рядом с кельями, он поставил себе мастерскую: маленький стол с разными инструментами и делал часы и зажигалки, которые дарил монастырям и знакомым… Часто, когда у него оставалось время, он шел в скит повидаться с монахиней Евпраксией, наставить ее, а затем и поработать в мастерской.

Однажды Евпраксия, узнав, что о. Иероним не собирается строить монастырь, решила поехать в Драму к родным, чтобы найти себе какой-нибудь монастырь. Ведь она провела свою юность в монастыре Феоскепастис, где подвизалось множество монахинь, и теперь хотела опять оказаться в монастырской среде и жить среди сестер. Одинокая жизнь утомила ее.

Эти помыслы она исповедала о. Иерониму. Он выслушал все молча и пожелал, чтобы ее планы осуществились.

Взяв благословение старца, она уехала с Эгины. На корабле, плывшем из Пиреи в Фессалоники, Евпраксия почувствовала тяжесть на душе: ей пришлось столько пережить и теперь перед ней стояла неизвестность, к тому же рядом со старцем Иеронимом она обрела душевное упокоение. Помыслы бороли ее: с одной стороны, она хотела быть рядом со своим духовным отцом, опытным и просвещенным наставником, а с другой — она желала жить среди монахинь, бывать на службах. Что делать?

Уединившись на носу корабля, она опустила голову на колени и разрыдалась; молилась и просила Господа и Богородицу указать ей, что же делать: продолжать путешествие или вернуться на Эгину? Несколько часов она провела в слезах и молитве. В какой-то момент, утомившись от напряжения и молитвы, она увидела себя перед иконой Богородицы «Скоропослушница» и стала просить помочь ей. И неожиданно услышала голос, исходящий от иконы: «Никто на земле Меня не любит так, как отец Иероним».

Она вскочила, но в ушах все звучали те слова. Душа успокоилась, все помыслы улеглись. Воцарилась глубокая тишина, все бушующее море помыслов сразу утихло, как если б она получила долгожданный ответ. Она села опять, склонила голову к коленям и заплакала, но уже слезами радости. Прошло еще несколько часов в молитве славословия и благодарности. Приплыв в Фессалоники, она вернулась на ближайшем же корабле в Пирею.

Евпраксия застала о. Иеронима в мастерской. Будучи рассудительной, она не хотела открывать ему своего видения, чтобы не причинить ему духовного вреда. Она подошла к столу, за которым, согнувшись, сидел старец и спросила:

— Правда ли, старче, ты сильно любишь Владычицу нашу Богородицу?

Загадочно улыбаясь, он ничего не ответил; было ясно, что он знал все, но не хотел говорить о себе.

«Однажды, — рассказывала монахиня Евпраксия, — я собралась в Драму навестить родных. Надо было провести вечер в Афинах, и старец сказал мне:

— Пойди в такую-то церковь, причастись, а затем отправляйся.