Старец Силуан Афонский

Нам казалось иногда, что Старцу дана была сила чрез молитву влиять на беседовавших с ним. Это было тем необходимее, что слово его по внешней форме своей было очень просто, как бы ничего «особенного» не заключающим в себе, тогда как по существу оно было о состоянии вышеестественном, и нужно было молитвою передать собеседнику то духовное состояние, из которого говорилось оно, иначе все будет напрасным; слово останется непонятным, не воспринятым, сокрытым.

Общение со Старцем носило особый, исключительный характер: совершенная простота и непринужденность, полная свобода от какого бы то ни было стеснения, боязни в чем-либо ошибиться; глубокая уверенность, что ничто, никакое действие твое или слово неловкое, или даже нелепое, не вызовет надрыва, не нарушит мира, не встретит в ответ ни упрека, ни жесткого толчка. В егo присутствии к сердцу не прикасалась боязнь, и в то же время какая-то самая внутренняя струна души напрягалась последним молитвенным напряжением, чтобы удостоиться дышать тем духом, какого он был исполнен.

Когда вы входите в место, исполненное благоухания, то грудь ваша невольно раскрывается, чтобы глубоким дыханием воспринять его всем своим нутром. Такое же движение души наблюдалось при общении со Старцем. Спокойное, мирное, но вместе очень сильное, глубокое желание овладевало душою — воспринять благоухание той сферы духа Христова, в которой дано было жить Старцу.

Какое редкое, исключительное и совершенно особого рода наслаждение дает общение с таким человеком.

* * *

Старец мог говорить просто, без малейшего тщеславия о вещах, выходящих за пределы человеческих норм. Если у слушателя была к нему вера, то чрез эту простую внешне беседу воспринимал он в доступной ему мере то вышеестественное состояние, в котором находился сам Старец.

Помним его рассказ об одном замечательном русском подвижнике — Отце Стратонике, приехавшем с Кавказа посетить Афон. Отец Стратоник имел редкий дар слова и молитвы с плачем; многих пустынников и монахов на Кавказе восставил он от расслабления и уныния к новому подвигу, раскрывая им пути духовной брани. И на Афоне О. Стратоник был принят в кругу подвижников с большой любовью, и вдохновенное слово его производило на многих глубокое впечатление. Богатое рассуждение, красивый и сильный ум, обширный опыт, дар подлинной молитвы — все делало его центральной фигурой в кругу подвижников. Провел он на Святой Горе около двух месяцев и начал уже печалиться, что напрасно поднял большой труд далекого путешествия ради «пользы»; сам он из встреч с афонскими монахами ничего нового не приобрел. Пришел он к духовнику Русского Монастыря Святого Пантелеймона — Старцу Агафодору и, рассказав о своей печали, просил указать кого-либо из отцов, с кем можно было бы поговорить о послушании и других деланиях монаха. Отец Агафодор послал его погостить на «Старый Русик», где в то время (до войны 1914 г.) собралось несколько замечательных подвижников из братии Монастыря.

Старый Русик расположен в горах, на высоте, приблизительно, 250 метров над уровнем моря, на восток от Монастыря, в расстоянии — час и десять минут ходу. Там был установлен более строгий постнический режим, чем в Монастыре. Место это пустынное, безмолвное, и потому туда тянулись монахи, желавшие большего уединения ради делания умной молитвы. В то время там жил и Отец Силуан.

Отца Стратоника в Старом Русике приняли с большим расположением. Он много беседовал с отцами Русика и наедине, и в группах. Однажды в праздничный день схимонах о. Досифей пригласил к себе в келлию его, а вместе и несколько других монахов, среди которых были отцы: Вениамин с Калягры, Онисифор и Силуан. Беседа была очень содержательной. Все были увлечены тем, что говорил Отец Стратоник, который не только как гость имел преимущество, но и по дару слова превосходил прочих. Отец Силуан из присутствующих был более молодой и потому, естественно, сидел в углу келлии и молчал. Он внимательно прислушивался к каждому слову кавказского подвижника. После беседы Отец Стратоник, еще не посетивший отдельно О. Силуана, выразил желание побывать у него на «калибке», которую он выстроил себе в расстоянии 5–6 минут на юго-восток от братского корпуса ради уединения. Условились на следующий день, в 3 часа. В ту ночь О. Силуан много молился, чтобы Господь благословил их встречу и беседу.

Отец Стратоник пришел в назначенный час. Беседа между двумя подвижниками началась легко и сразу приняла желательный характер. И тот и другой духом постоянно были устремлены к единой цели, и ум их неотрывно жил все теми же вопросами, которые для них были единственно насущно важными.

Силуан, накануне внимательно слушавший Отца Стратоника, заметил, что последний говорил «от своего ума», и что слово его о встрече воли человеческой с волею Божиею и о послушании было «неясным».

Беседу он начал тремя вопросами, на которые просил ответа:

«Как говорят совершенные?»,

«Что значит предаваться на волю Божию?»,

«В чем сущность послушания?»