Старьёвщик

– Простите! У меня холодные руки!

Генри подула на его руки, сцепившиеся вместе, и положила их себе под свитер. Я с удивлением обнаружил, что немного ревную.

– Здесь твой брат, Боб, – сказала она. – Хочешь поговорить с ним?

– Боб? Где мы?

– Айова, – сообщил Боб.

– Правда? Так темно!

– Сейчас ночь, – пояснила Генри.

– И ты мертв, – добавил я.

– О нет! – воскликнул он. – Я знал! Не оставляйте меня здесь! Тут… холодно. Его рот закрылся. Глаза открылись. Генри вытащила его руки из-под свитера и закатала Боба обратно в ковер.

– Разве вы не хотели что-нибудь спросить у него? – поинтересовалась она у Боба.

Он покачал головой:

– Просто хотел увидеть, как работает спрей. Не могу поверить, что он сказал вам, будто он александриец.

Генри пошла спать, а мы с Бобом прикончили виски. Я уже слегка опьянел, поэтому спросил:

– Где вы хотите похоронить Боба? Я помогу вам утром.

– Нет, нет, нет, – покачал головой Боб. – Не здесь. Вам придется взять его с собой.

– К следующему Индейцу Бобу? А что, если там тоже все закрыто?

– На кладбище, – поправил он. – Все Бобы лежат на одном кладбище. Это часть сделки. Нам не дали ни образования, ни девушки, ни достойной работы, зато все получили место на кладбище. Меня самого там похоронят когда-нибудь.

– Где?

– Не знаю, – ответил он, передавая мне бутылку. – На самом деле и не хочу знать, если вы понимаете. Я уверен, что оно есть в искателе. Попробуйте последний номер, какой он там. Что до меня, я пошел спать.

Остался последний глоток. Я прикончил виски и отправился спать в грузовик рядом с Генри. Ночь стояла теплая, но у меня замерзли руки. Я засунул ладони под ее свитер с синими птицами, но она вытолкнула их в полусне.

Что-то разбудило меня. Я думал, что шум, потом понял, что тишина.

Гомер прекратила храпеть. Я дотронулся до ее носа: холодный. Неужели ей наконец стало лучше? Куппер все такой же теплый и пушистый, как шапка. Мне захотелось в туалет. Надо ли ей в туалет?

Я вышел из грузовика. Вокруг светло как днем. Взошла луна, и за последние несколько дней, что я ее не видел (с самых островов, кажется, сто лет назад), оказалась почти полной. Полоса светила так ярко, что мне пришлось сощуриться, чтобы посмотреть на нее. Говорят, на луне что-то написано, но я так и не смог прочитать что. Двадцать лет назад туда послали ракету с роботами, чтобы разровнять поверхность для печатного рекламного плаката. К тому времени как работы закончились, компания разорилась, а роботы (скорее всего) умерли. Теперь осталась только полоса, как яркий стерильный бинт посреди лица каменистой маленькой планеты.

Я пошел в тень пописать. Какое шикарное и сладострастное ощущение после долгого воздержания! Я как раз застегивался, когда что-то ударило меня по руке.

Я оглянулся. Кто-то кинул камень? Кто? Боб? Генри?

Потом увидел блестящий красный глаз на земле рядом со своей ногой.

Жучок! Он снова нашел нас. Только на сей раз он отыскал именно меня, а не грузовик, который стоял в нескольких футах в темноте. Я осторожно поднял его – но вместо того чтобы ужалить меня, жучок начал тепло пульсировать. Я не хотел выпускать его. Он преследовал нас с самого Среднего Запада, через междуштатные границы и добрался-таки до Запада и тополиной рощи. Я не представлял, как он выбрался из носка. Может быть, вымыло волной. Или мальчишка, удивший рыбу, вытащил его из воды и освободил, Гекльберри Финн. Я как наяву видел, как он нашел жучка, решил, что это приманка, как удивился, когда он улетел.

Я гадал, чувствовали ли его пальцы ту же сияющую пульсацию. Такое незабываемое ощущение, что даже отпускать его не хочется. Но у меня еще дела. Я нашел железную банку в щели фасадной стены казино. Положил туда жучка и крепко закрутил крышку.

Потом еще крепче. И еще крепче.

Я искал лопату, когда в голову пришла гораздо лучшая идея. В роще, рядом с грузовиком, стояла ниспадающая изгородь из колючей проволоки. Я раскачал кедровый столб, вытащил его и уронил банку в ямку. То ли у меня разыгралось воображение, то ли маленький красный глаз умоляюще мигал мне, когда я ставил столб на место. И все под ослепляющим светом полной луны.

Я закинул ноги на приборную доску и завалился спать на кресле водителя.

Следующим утром, проснувшись, я обнаружил, что Генри растянулась на мне и шарит у меня между ногами, изучая искатель.

– Они все направляют на восток, кроме двух – одиннадцатого и двадцатого. Оба говорят одно и то же: междуштатная-80, на запад.

– Давай попробуем двадцатый, – сказал я.

И снова мне захотелось в туалет. И снова Гомер не захотелось. Ее глаза все еще оставались закрытыми. Но дыхание стало ровным, нос холодным. Куппер покрылся золотой шерстью, делая Гомер похожей на коврик с безупречной головой.

Индеец Боб все еще спал, поэтому нам пришлось заводить грузовик своим Бобом, который становился все жестче и жестче. Я держал его, завернутого в ковер, на руках, пока Генри управлялась с его вытянутым пальцем, пытаясь дотянуться до кнопки.

– Почему бы нам просто не отрезать ее? – спросил я.

Генри без тени улыбки посмотрела на меня.

– Руку? Ты серьезно? Да.

– Он никогда не узнает.