Старик и ангел

С Сергеем Григорьевичем вела себя спокойно, сдержанно, на прямые оскорбления, как когда-то в Шереметьеве, не переходила, но могла вдруг потребовать, чтобы Кузнецов написал завещание на свою половину приватизированной квартиры, — и никакие доводы относительно того, что она унаследует всю квартиру и без всяких завещаний, не принимала. В результате Сергей Григорьевич был вынужден однажды в самую июльскую жару сидеть в очереди к нотариусу — хорошо хоть, что она заказала такси в оба конца. Однако оплатить нотариуса предложила Сергею Григорьевичу, что серьезно подорвало его финансы — ни с какими лекциями по берлинам и туринам он уже не ездил, а по профессорской зарплате нотариус нанес ощутимый удар. Но Кузнецов, один раз когда-то испытав из-за своих похождений чувство вины перед женою, уже избавиться от него не мог и был покорен ей абсолютно.

В следующий приезд Ольга сообщила, что дядя Вася умер, и она его похоронила на знаменитом кладбище Сент-Женевьев де Буа, где лежат аристократы и знаменитости всех эмиграций, в том числе Бунин, Тарковский и Галич. Устроить это было непросто, кладбище уже закрыто, но ей удалось. «Когда она успела стать такой пробивной?» — подумал Сергей Григорьевич без особого интереса…

И вот теперь она владелица домика в парижском пригороде, поэтому надеется вскоре получить вид на жительство, что избавит от постоянных хлопот из-за виз, и она будет приезжать реже.

— Но ты не радуйся, — сказала она и усмехнулась с тем выражением безграничной ненависти, которое когда-то поразило Кузнецова в аэропорту. — И не вздумай со мной развестись заочно, жениться на какой-нибудь юной бляди из твоих учениц и оставить ей, когда умрешь, мою квартиру. Не пытайся — теперь все равно не получится. Есть твое завещание…

— Дворянский лексикон, ничего не скажешь, — пробормотал Кузнецов, неожиданно для самого себя переходя в контрнаступление. — Если уж на то пошло, я могу завещание в любой момент переписать, и ничего ты не сделаешь.

Ответ был как никогда мощный: Ольга заорала так, что отозвались стекла в окнах.

— Не тебе судить о дворянстве, барачный выскочка! А украдешь у меня то, что мне принадлежит, — смотри. Найдется на тебя управа и без суда. Ты себя полностью разрушил своей жизнью, в любой момент не от инфаркта, так от инсульта свалишься… Бог накажет! Понял?

Словом, в результате все устроилось так, как она сказала.

Он жил в большой пустой квартире один, в пыли и затхлости никогда не проветриваемого помещения, питался яичницей, сосисками и зеленым горошком, категорически ему противопоказанными по состоянию сердечно-сосудистой системы и желудочно-кишечного тракта, нередко пил за едой дешевую водку… Иногда осторожно, скрываясь от соседей и боясь, что Ольга в любой момент откроет дверь своими ключами и войдет с красивыми чемоданами, приводил женщину, как правило, кого-нибудь из института, но бывало, что и просто уличную на последние остатки пенсии. Приводил без всякого, как правило, толку — по своей все труднее преодолеваемой слабосильности…

И вот в конце концов с приступом ИБС — ишемической болезни сердца — попал в больницу.

И снова в ней проснулся, и опять увидал на соседней кровати полковника неведомых войск Михайлова. Полковник был свеж и чисто брит, одет не в бомжовские тряпки, а в прекрасную, хотя и старомодную, стиля ранних пятидесятых, атласную лилово-зеленую полосатую пижаму и лежал в своей постели благонравно, на спине и выложив руки на одеяло.

— Что ж, Сергей Григорьевич, — продолжил он недавно прерванный разговор, — раз у нас образовался избыток свободного времени в результате избытка холестерина в крови и возникновения холестериновых бляшек в сосудах, позвольте мне посвятить вас в то, во что я, каюсь, пытался вас вовлечь без вашего согласия. И вовлек бы, к вашей же безусловной пользе, не вмешайся эта медсестра, прекрасно мне известная по другим случаям… ну, простите за прямое слово… вербовки. Надо бы дамочкой этой заняться нашим ребятам, да всё руки не доходят. Итак…

— Вербовки?! — закричал Кузнецов, сразу осознав смысл услышанного. — Вербовки?!! Да как вы смеете!!! И женщину не трогайте!

И тут же потерял сознание от боли, будто его в середину груди ударили молотком.

Глава восьмая Билет в два конца

Только в кино инфаркт миокарда обязательно наступает в нелегкий для героя момент, немедленно после психологического потрясения или в результате большой физической нагрузки.